Кевин Джетер - Оружие смерти

«Кстати, а куда мне бежать?»

Задержав взгляд на песчаной дюне, он сомкнул пальцы, и под его ладонями образовалось некое песчаное подобие женских грудей.

— Да пошевеливайся же ты, черт тебя дери! Дорц дал Леггеру хорошего пинка, и тот растянулся на песке. Подняв голову, он оглянул с на Дорца, еще не опустившего после удара ногу. Жестоко — пародийная замедленная съемка подвыпившего ковбоя, пляшущего на родео перед быком. Световая точка не спеша проплывала по воздуху в нескольких футах от его груди. Леггер видел, как Дорц, подпрыгнув, поднял руку и ударил открытой ладонью по пуле, закрыв ее на мгновение. В следующее мгновение он, застонав, упал на колени и принялся растирать другой рукою оставшееся на ладони багровое пятно ожога.

— …оправдание… — изрекла пуля, продолжая свой полет.

Пулька была крохотной, но светилась столь интенсивно, что Леггеру даже показалось, что он кожей лица осязает то тепло, которое она излучает. Он откинулся затылком на песок и закрыл глаза. Жар давил на веки, подобно невидимым ущербным лунам. Внезапно он услышал громкий металлический звон и ощущение нарастающей теплоты исчезло. Леггер открыл глаза и обнаружил, что светящаяся точка исчезла, вместо этого он увидел Энн. Сопя от натуги, она всем весом своего тела прижималась к брошенной на песок перевернутой алюминиевой сковородке, из-под которой что-то нечленораздельно мямлил и скрежетал голос пули. Дорц поднялся на ноги, сжимая в побелевший кулак обожженную руку. Не сказав ни слова, он обозрел окружавший их ландшафт и в следующую секунду, метнувшись к обочине, согнулся и поднял лежавший там валун. Кряхтя и постанывая, он, пошатываясь, поспешил обратно к Энн и, став рядом с ней на колени, опустил камень на дно сковородки как раз в тот момент, когда Энн убрала оттуда свои руки.

— Пойдем! — бросил Дорц, поворачиваясь к Леггеру. Здоровой рукой он стряхнул песок с шорт. — Надолго это ее не задержит.

Он помог Энн подняться и потащил ее к машине. Они не пробежали и нескольких ярдов, как Дорц остановился и посмотрел на Леггера, вставшего на ноги, но так и не тронувшегося с места.

— Ну, что там у тебя теперь такое? — обратился к Леггеру Дорц. В его голосе сквозило явное раздражение. Ладонь Дорца успела обуглиться.

— Иди ты… — огрызнулся Леггер, взбираясь на вершину дюны. — Да ты, верно, и на самом деле спятил, если думаешь, что я вновь сюда в эту машину сяду вместе с тобой. Ты ведь пытался меня убить.

Леггер смолк, разозлившись от того, что голос его звучал по-детски визгливо в неподвижном воздухе.

— Что, что? Да прекрати ты это, ради бога, — Дорц театрально ударил себя кулаком по лбу. — Пойдем, ну подурачились и будет… Таким образом, видишь ли, я избавляюсь от избыточной отрицательной энергии. Это мой единственный порок.

Как будто все еще находясь на сцене, он сцепил руки за спиной и одарил Леггера располагающей улыбкой.

— Ну, давай же… Нам ведь давно пора ехать в Борон.

— Ты просто дерьмо, — ответил Леггер.

— А ты… ты… тупой недоделок… — раскрасневшийся Дорц ткнул пальцем в алюминиевую сковородку. — Вот та хреновина вылетит оттуда уже через минуту, и что ты тогда будешь делать? Безостановочно бегать по пустыне? Да куда ты убежишь.

— Не знаю, — как будто себе самому ответил Леггер. С вершины дюны он видел лишь протянувшиеся во все стороны неподвижные волны песка. Ноги его ослабли и стали дряблыми.

«Когда она подлетела, — с мрачным видом подумал он, — все, на что я оказался способным, так это лечь и ждать смерти. Какая пассивность! Вот это-то и страшно. Как будто бы бегство было бы излишеством для такого трупа, как я».

— Черт тебя дери, Леггер! — в отчаянии завопил Дорц. — Чего же ты хочешь?

— Ничего, — пробормотал Леггер. Он отвернулся и стал спускаться по противоположному склону, девственно-гладкому. Он бросил прощальный взгляд на автостраду позади Дорца и Энн и застыл словно вкопанный. Рэйчел вылезла из машины и теперь стояла, облокотившись на капот. Видно, она была еще слишком слаба, чтобы удержаться на ногах самостоятельно. Она следила за Леггером и что-то одновременно кричала ему. Но ничего нельзя было разобрать. Слишком велико было разделявшее их расстояние.

ГЛАВА 8

— Я так устала… — промолвила Рэйчел… Ее голос был так слаб, что казалось, будто он исходит вовсе не из ее тела. Склоненная к плечу миниатюрная головка рельефно белела на фоне виниловой обивки заднего сидения. С тупой пассивностью больных она глазела на проносившийся за окном пустынный ландшафт.

— …И так замерзла, — она медленно закрыла, а затем открыла свои глаза, как будто веки у нее были чугунными. — А может, я изнываю от жары. Что-то я никак не пойму.

— Не волнуйся, — сказал Леггер. Он держал ее неестественно теплую руку в своих ладонях. «Правильно, — с горькой самоиронией подумал он. — Ты еще расскажи ей, что все нормально, — сам-то ты в это давно не веришь». — Ни о чем не беспокойся, я сам о тебе позабочусь. — Леггер почувствовал, как при этих словах его грудь что-то сдавило.

— Вот, — Энн наклонилась к ним с переднего сидения, протянув в точеных пальцах некий металлический цилиндр.

Леггер несколько секунд с непонимающим видом таращился на незнакомый предмет, прежде чем опознал в нем открытую консервную банку с персиковым компотом. Золотые дольки плавали в медовом сиропе. Приняв с тупым видом банку из ее рук, он на какое-то время прижал консервы к своей груди. Смотреть на сверкавшие внутри жестянки кусочки было все равно что любоваться сквозь круглое окошечко на жидкое Солнце.

— Откуда это? — наконец спросил он.

— Энн раздобыла, — сообщил Дорц. Держа одну руку на баранке, он оглянулся в пол оборота на Леггера и Рэйчел. — У меня их целый ящик был, как жаль, что я второпях забыл его прихватить. Так сказать, сух-пай, на крайний случай. Может, еще хочешь? Вот тут у нас еще банки есть, сейчас, — только этикетку посмотрю. А-а! Вот — нектар гуавы… Прости, но когда покупаешь у остков оставшиеся со времен пришествия Страха консервы, то особо выбирать не приходится. Все стоящее они сами уже давным-давно сожрали.

— Да нет, все просто здорово, — ответил Леггер. — Великолепно!

«Еще бы, — подумал он про себя, — считай, что чудо».

Банка была теплой наощупь. Это от того, что она лежала в «бардачке».

«Господи, я и впрямь тронут до слез!»

На какой-то миг в его памяти всплыло туманное воспоминание из детства. Нечто связанное с его подружкой, маленькой девочкой одного с ним возраста. Они сидели за большими столами — дети постарше находились на противоположном конце комнаты. И она подала ему эти золотистые ломтики прямо со своей тарелки. Консервированные персики, влажные и скользящие в собственном соку.