Клиффорд Саймак - Проект Ватикан

Это был Аза с молоком и сандвичами. Он аккуратно поставил поднос на стол и бесшумно отошел в сторону.

- Чем еще я могу помочь вам, мисс?

- Ничего не нужно, - улыбнулась Джилл. - Отдохни. Посиди со мной. Поболтаем?

- Я не нуждаюсь в отдыхе, - возразил робот. - И сидеть мне вовсе не обязательно.

- Но в этом же нет ничего противозаконного.

- Противозаконного - нет, мисс.

- Даже кардиналы сидят, - убеждала она робота. - Когда Его Преосвященство, Феодосий, навещает меня, он всегда садится на эту табуретку и разговаривает со мной.

- Если желаете, - сказал Аза и опустился на табуретку.

Джилл взяла с подноса сандвич и откусила кусочек. Сандвич был с необычайно вкусным ростбифом. Отхлебнув молока, она спросила:

- Аза, ты не мог бы рассказать мне о себе? Ты появился на Земле?

- Нет, мисс, не на Земле.

- Значит, здесь?

- Да, здесь. Я - робот третьего поколения.

- Понятно. И сколько же здесь может быть поколений?

- Трудно сказать. Это как считать, мисс. Кто говорит - пять, а кто и все семь.

- Так много?

- Так много. Может, и больше.

- А ты бывал когда-нибудь в тех местах, которые находили Слушатели?

- Дважды, мисс. Я совершил два путешествия.

- А за пределами пространства и времени бывал?

- Один раз.

- А ты не мог бы мне рассказать, на что это похоже?

- Не могу, мисс. Невозможно рассказать. Просто - другое место. Совсем не так, как здесь.

Глава 18.

Теннисону снился математический мир. На этот раз одно из уравнений показалось ему знакомым. Да нет, не одно, а больше...

Первое, как ему почудилось, было Экайером. График и внешне неуловимо напоминал Экайера, и уравнение, которое он изображал, несло в себе что-то экайеровское, но что именно - он понять не мог. Может быть, дело в цвете - в графике преобладали серый и розовый цвета, а именно они почему-то ассоциировались с Экайером.

№Нет, цвета тут ни при чем, - думал Теннисон во сне. - Скорее всего, дело именно в тех компонентах, в тех символах, которые слагают уравнения, в зримых очертаниях графиков¤.

Теннисон мучился, тяжело дышал, покрывался потом, напрягался изо всех сил, пытаясь решить уравнения, но это оказалось не под силу, - ведь он не знал ни условий, ни значения знаков и символов.

Он неохотно, с трудом отошел от того уравнения, что показалось ему Экайером. №Нужно посмотреть с другого места, - решил он. - Отвести взгляд и посмотреть снова - вдруг тогда все станет ясно?¤

Ему обязательно, во что бы то ни стало надо узнать, Экайер ли это.

Окружающее виделось Теннисону в дымке, очертания графиков расплывались, воздух - если это был воздух - колебался, дрожал.

№Если хоть что-нибудь тут стояло на месте, я бы смог все как следует разглядеть¤, - страдал Теннисон. Вся беда была в том, что вроде бы и не менялось ничего, но во всем ощущалась такая зыбкость, такая изменчивость - того гляди, все растает.

Он исполнил свое намерение - отвел взгляд в сторону и снова взглянул на то же самое место, в надежде, что застанет график врасплох.

№Экайер¤ исчез! Пропали серый и розовый цвета. Теперь на этом месте возникли совершенно другой график и другая цепочка уравнений. Они горели ярко-лиловым и золотым цветами.

Глядя на этот график, Теннисон окаменел. Мурашки побежали по спине. В ужасе он закричал:

- Мэри! Мэри! Мэри!

Пытаясь стряхнуть оцепенение, мучительно, напрягая последние силы, он попытался вырваться оттуда, где находился. Но бежать было некуда, и какая-то неведомая, невидимая сила держала его, не давая уйти.

- Нет! Нет! Нет! - кричал он, а кто-то шептал ему:

- Ну-ну-ну... - и ласковые руки гладили его...

Открыв глаза, он обнаружил, что кругом темно, - и это было странно, ведь глаза его были открыты.

Знакомый голос произнес:

- Нет-нет, Губерт, все в порядке. Просто ему снился страшный сон.

- Джилл... - слабым голосом выговорил Теннисон.

- Да, милый. Все хорошо. Я с тобой. Ты вернулся...

Он лежал на кровати. Над ним склонилась Джилл, а в дверном проеме застыл Губерт.

- Я сегодня задержалась допоздна, - объяснила Джилл. - Думала, ты уже спишь, но на всякий случай постучала, и Губерт впустил меня. Я хотела повидаться с тобой. Мне так много нужно сказать тебе, Джейсон.

- Я был в математическом мире, - сказал Теннисон. - Опять он мне приснился. Джилл, я видел Экайера - он был серо-розовый, а когда я на секунду отвел взгляд...

- Ты кричал что-то про Мэри. Там была Мэри? Райская Мэри?

Он кивнул и попытался сесть, все еще не в силах окончательно прогнать кошмарное видение.

- Мэри была лиловая и золотая, - сказал Джейсон. - И это было ужасно!

Глава 19.

Двенадцать лет Декер не возвращался к катеру - да, двенадцать лет назад он ушел отсюда насовсем, а катер остался лежать в небольшом, заросшем густой травой ущелье между отвесными скалами. За годы все вокруг сильно заросло, но не настолько, чтобы катера совсем не стало видно. По всей вероятности, не только Декер, но и никто сюда не наведывался все эти годы, потому что катер лежал так, как запомнил Декер. Он сам удивился, что легко удалось разыскать катер, не заблудиться в бесчисленных отрогах и выйти куда нужно.

- Ты здесь, Шептун? - спросил Декер.

Можно было и не спрашивать, но все-таки...

- Да, Декер, я здесь. И глухоман здесь. Он много дней подряд наблюдал за нами.

- На что мы ему сдались?

- А он просто любопытный. Интересно ему. Ты интересен и вообще люди. И мне ты интересен. Зачем ты вернулся к своему началу?

- Это не мое начало, - ответил Декер. - Начало мое не здесь, оно было далеко отсюда.

- Ну, тогда... к своему началу на этой планете.

- Скажем так. Знаешь, что это такое там лежит?

- Ты мне говорил. Спасательный катер. Устройство, которое пронесло тебя в целости и сохранности через пространство, пока не отыскало планету, на которой ты был бы в безопасности, где ты мог бы выжить. А больше ты мне никогда ничего не рассказывал. Мне, самому близкому другу...

- Ты - мой самый близкий друг?

- Если не я, назови другого.

- Увы, ты прав, - признался Декер. - Ну, слушай. Выйдя из анабиоза, я даже не представлял, куда меня занесло. Поначалу мне показалось, что это необитаемая, девственная планета, что здесь нет никакой, даже самой примитивной цивилизации. Я начал ее познавать, исследовать. За временем я не следил, но, наверное, многие недели бродил по округе и не видел ничего, кроме дикой природы, и должен тебе сказать, что это мне было по душе. Я решил, что я один-одинешенек на всей планете. Но как-то раз, на много дней отойдя от катера, я вышел на высокий горный гребень и увидел Ватикан - белоснежные, строгие здания вдали. И я понял, что не одинок, что здесь живут разумные существа, хотя тогда я даже не догадывался, кто они такие.