Колин Уилсон - Пустыня

Когда солнце взошло, слизь, успевшая испоганить заодно и сумки, начала ощутимо пованивать. В конце концов с поклажей решили расстаться окончательно. Бросили ее без сожаления: смрад поднялся невыносимый. Через полчаса до слуха путников донесся шум, от которого сердце юноши радостно встрепенулось. Где-то неподалеку журчала вода. И правда, за кустами, стоявшими вдоль дороги, прятался небольшой ручеек. По гладким белым камешкам бежала чистая, звонкая вода. Улф, Ингельд и Найл бросились в ручей, упали на четвереньки и принялись жадно пить. Затем, сев в воде, начали отмываться.

Спустя полчаса гнилостный запах больше никого не донимал. Пройдя несколько миль, они приблизились к усеянным валунами склонам белой каменистой осыпи. Дорога здесь была вымощена плитами известняка. Отсюда открывался ясный вид на блестящую гладь соленого озера. Столько воды в одном месте! От одного лишь ее вида захватывало ДУХ. Дорога постепенно спускалась в долину, раскинувшуюся между отвесными каменными склонами. На одном из них, высоко, как на стене, виднелись исполинские барельефы: люди в диковинных головных уборах и долгополых одеяниях, с прямыми бородами.

– Кто это? – удивился Найл. В ответ Улф молча пожал плечами.

– А я знаю, – сказала вдруг Ингельд. окинув своих спутников взглядом, полным презрения. – Это мои предки.

Издалека донесся звук, от которого, подпрыгнув, гулко заколотилось сердце: приглушенный расстоянием крик человека. Вынырнув из-за поворота примерно в полумиле, навстречу шли люди, размахивая руками.

– Видите, мои соплеменники вышли меня встречать! – напыщенно воскликнула Ингельд.

– Как они, интересно, догадались, что мы на подходе? – недоуменно спросил Найл.

Ингельд снисходительно, как недоумку, улыбнулась юноше:

– Они многое знают. Вам не понять. Губы Улфа скривила усмешка, но он промолчал.

Через несколько минут людей можно было разглядеть уже отчетливо. Всего их было около десяти. Тот, что шел впереди, был высокого роста и облачен в какое-то замысловатое одеяние. Он поднял руку в приветственном жесте, и когда обе группы сблизились, громко воскликнул:

– Добро пожаловать на землю Диры!

Между склонами очнулось звонкое эхо. Уже от одного этого Найл опешил. Его с самого детства учили никогда не шуметь, разве что в исключительных случаях: от того, насколько ты незаметен и бесшумен, напрямую зависит твоя жизнь. А этому верзиле как будто все равно, пусть хоть все хищники пустыни сбегутся на крик.

И вот они с Улфом уже коснулись запястьями в знак приветствия.

– Мое имя Хамна, – представился рослый, который оказался значительно моложе отца, – сын Каззака. А это мои соплеменники. Мы посланы встретить вас и просить быть нашими гостями.

– А как вы узнали, что мы подходим? – полюбопытствовал Найл.

– Стефна, моя мать, получила от своей сестры известие, что вы вот-вот должны подойти.

Улф с холодной иронией поглядел на Ингельд:

– Получается, все не настолько уж и выше нашего разумения. Сайрис тогда еще говорила, что попробует связаться с сестрой. Ингельд уже не слушала. Сделав шаг вперед, она обняла Хамну:

– Я Ингельд, твоя двоюродная сестра. – И, злорадно взглянув на Улфа, добавила: – Я так рада, что вернулась наконец к своим!

– Добро пожаловать, – ответил Хамна сдержанно.

– Мы тоже рады, что наконец доставили ее, – сухо произнес Улф. К счастью, никто не обратил внимания на его тон. Встречающие начали поочередно представляться. Все они вызывали у Найла искреннее восхищение.

Начать с того, что каждый из них был крупнее и дороднее, чем родственники Найла – видно было, что здесь лучше питаются. Одежда не из какой-то кожи гусеницы или паучьего шелка, а из тонкой ткани. Но более всего его поразило то, что одежда оказалась разных цветов – Найл прежде никогда не слышал о красителях. А сандалии на толстой подошве выглядели совершенно одинаковыми.

Хамна и его спутники вышли в путь на рассвете, так что дорога все еще предстояла неблизкая. Но усталость отошла теперь на задний план: окруженный новыми попутчиками, юноша жил предвкушением чего-то приятного, забыв даже о жаре.

Самым младшим из спутников Хамны был парень по имени Массиг. Он, видимо, приходился сверстником Найлу, только ростом был по меньшей мере сантиметров на десять выше, с широкой и сильной грудью. Волосы – просто загляденье, такие опрятные, локон к локону; на лбу, чтобы не разлетались, марлевая повязка.

Массиг, судя по всему, был общительным, добродушным юношей и все расспрашивал Найла о подробностях их путешествия. Найл не сразу понял (а поняв, несказанно удивился), что Массиг завидует ему, своему сверстнику, путешествующему в такой дали от дома. Не укрылось от Найла и то, что Массиг украдкой бросает мечтательные взгляды на Ингельд. Ему и в голову не приходило, что кто-то может считать ее привлекательной. У самой Ингельд окружение сильных мужчин, похоже, вызывало дикий восторг – на щеках румянец, в глазах блеск. Найл никогда не видел ее такой счастливой.

И только отец беспокоил юношу по-настоящему: он сильно прихрамывал и вообще выглядел совершенно измотанным.

Найл спросил Массига, что за исполины высечены на скальных отвесах. Оказывается, Массиг сам толком не знал.

– Это сделали люди, которые уже давно сгинули. Так давно, что никто и не припомнит, когда они жили. Там, в торцовой части, есть еще гробницы, где хоронили древних.

– А ты туда поднимался?

– Нет. Там бродят духи.

– Духи? Еще и бродят?… Массиг обмолвился о душах умерших, и у Найла заколотилось сердце: в его семье никогда не заговаривали о привидениях. У встречающих были при себе еда и питье. Ели прямо на ходу, под палящим полуденным солнцем, пили воду, сдобренную соком плода, который Найлу еще ни разу не доводилось пробовать (позднее выяснилось, что это лимон). Резкий кисловатый привкус чудесно освежал. Сушеное мясо почти не отличалось от того, что они брали с собой в дорогу, но было его гораздо больше, да и вкус получше. Угощались также плодами кактуса, хурмой и апельсинами (эти фрукты Найл тоже пробовал впервые).

Пейзаж уже не был таким скудным, пальмы и невысокие цветущие деревца напоминали юноше страну муравьев. Впереди серебром переливалась сияющая гладь озера, вдоль дороги бежал ручей. Найл неожиданно вспомнил мать и сестренок и сразу загрустил: сейчас бы увидели все это да порадовались вместе с ним, как это было бы прекрасно.

К удивлению Найла, идущие впереди вдруг повернули в сторону от озера и двинулись по тропе, ведущей в глубь пустыни. Постепенно дорога пошла вверх, пейзаж стал скудеть на глазах.

– Почему вы не живете возле воды? – удивленно спросил Найл у Массига.