Время, гравитация, любовь и прочие неприятности - Алёна Фаверо
Договариваемся с Ником созвониться после ужина, он как раз вернется в Новосибирск. Делюсь этим с Сашей, потому что хочется с ним делиться даже такой мелочью. Есть ощущение, что он поймет. Следом пишу про «анамкара». «Одно из лучших слов во всех языках! Оно теперь в моем топ-10» — у него есть рейтинг слов? У него есть рейтинг слов. Ну конечно, есть. Решаю поддержать переписку: «а какие еще у тебя есть рейтинги?».
Выхожу на улицу и щурюсь солнцу. 21 декабря встречает мягкими +4 и шепчет, что можно подольше погулять по Еревану. За обедом выпиваю бокал гранатового вина и решаю продлить «свидание». Несколько субличностей, отвечающие за порядок, готовятся к бунту, но их быстро успокаивает команда Богини и Владимира Вольфовича в вечерних нарядах. «Молчать! Однозначно нужен отдых. Только работать и учиться — это не жизнь, а выживание» — аргументирует политик. Мятеж подавлен логикой и здравым смыслом. Не всегда следовать правилам и быть хорошим для других — адекватная позиция. Поэтому мы идем гулять и по магазинам. Телефон пиликает, призывая достать его из сумки.
«У меня есть рейтинг людей. И теперь на 2 месте — ты, Амалия».
«А кто на первом?» — не уверена, что действительно хочу знать ответ, но отправляю. «Александр печатает…» — заботливо сообщает телеграмм. Еще секунда ожидания. «Моя дочь».
Останавливаюсь посреди улицы. Пытаюсь переварить информацию. Телефон в руках дрожит, нажимаю «принять».
— Неожиданно? — весело спрашивает голос.
— Ага — выдавливаю, продолжая стоять на месте. Это он про сообщение или звонок?
— Ты поела? — снова мычу. Может у меня есть субличность коровы?
— Рассказать про дочь? — этим вопросом Саша как будто стучится: «можно? Ты готова?».
— Мугу — отвечает «Буренка».
— Дочке 5, жена влюбилась в кого-то, мы в процессе развода — буднично и легко сообщает друг. — Утром адвокат сообщил, что она подала документы на лишение меня прав, пришлось вернуться.
— Зачем? То есть почему? — мыслительный процесс заторможен, как будто не хватает драйвера для таких ситуаций. Хотя, ну дочь и прекрасно. Что за реакция?
— Человеческая психика слишком сложна для понимания, если бы я разбирался в этом — не стал бы психиатром — пытается шутить он. Снова несмешно.
— Ты можешь потерять дочь? — спрашиваю серьезно.
— Вряд ли. На это нет оснований — в голосе смесь уверенности и усталости. — Я просто не думал, что когда-то придется бороться с любимым человеком за другого любимого человека.
— Это больно — чувствую жжение в носу и подступающие слезы. Не знаю, что за отношения между ними, но вряд ли Саша заслуживает этого.
Сажусь на качели в одном из дворов и мы говорим больше часа. Друг рассказывает историю любви из желания спасти из зависимости и депрессии. Она — девочка из детского дома, которой некуда было идти и ему показалось, что жалость может быть основанием для брака. Для «брака» да, но не для союза. Через два года лечения девушке стало лучше. Потом беременность, рождение дочери и снова депрессия. Саше приходилось работать, ухаживать за ребенком и женой. «Кажется, тогда я отдал все кармические долги» — хихикает он над очередной «шуткой». Одна из его субличностей, должно быть, Петросян. Слушаю и еще больше проникаюсь силой, мужеством и уровнем принятия.
— Искренне хочу, чтобы она была счастлива. Но мысль о том, что не смогу видеть дочь — разрывает сердце. Она же моя! Никого так не любил и никогда не чувствовал такой любви в ответ. Не хочу отдавать ее — он замолкает и, кажется, плачет. Это действительно тяжело, а держать все в себе — как копить заряд ядерной бомбы. Рано или поздно — взорвется и навредит всем. Саша шмыгает носом. Представляю, что укутываю его теплом, как он делал это для меня.
— Спасибо, что ты рядом — тихо доносится из трубки и это так трогательно. Мы сидим молча еще какое-то время, просто присутствуя, наполняя друг друга.
— Видимо хорошее в прошлых жизнях я тоже делал, раз мне дали тебя — слышу в голосе улыбку. — Ты решила не идти на лекцию?
— Неа. Я иду шопиться — радостно, как подросток на каникулах, объявляю я, и не чувствую, что виновата.
— Клааасс — тянет он и мне становится еще легче — созвонимся вечером? Ну или пиши, как соскучишься — он делает вдох, чтобы сказать что-то еще.
— Саш, — неожиданно для себя прерываю поток слов — а мы могли бы быть вместе? — трубка молчит. Восьмиклассница нервно дергает косички.
— Если ты когда-нибудь выберешь меня, я буду счастлив. Но, сдается мне, у тебя на Земле совсем другая миссия.
— Покрываюсь мурашками. Он знает? Пытаюсь найти слова или мысли, но в голове пустота.
— Красавчик! — выкрикивает Жириновский и я с ним. Смех на том конце выводит из ступора и я понимаю, как странно это звучало. Сгибаюсь напополам от хохота. Мы постепенно успокаиваемся и аккуратно касаясь словами воздуха, Саша говорит: «Ты моя анамкара. Не знаю, суждено ли нам быть чем-то большим. Я благодарю всех Богов, что позволили мне встретить тебя».
Этот мужчина разрывает сердце. Нет, он его наоборот склеивает, наполняет и согревает. Я и не знала, что любовь — не всегда боль. Если и может быть причина мне оставаться в этом мире, то это ОН.
Пока каждый наш разговор — как проработка с психотерапевтом. Хотя стоп, ведь так оно и есть. Вне работы уже не замечаешь, как применяешь рабочие техники, суггестии, чистый язык, специальные вопросы. Мы такие же люди, но деформированные профессией.
До бутика один перекресток. Хочу замедлить время наслаждения моментом.
Не все идеально. Я не понимаю, что у нас с Ником. Мне далеко до нормальных отношений с мамой. Времени на миссию все меньше. Но прямо сейчас, если не цепляться за прошлое и будущее — я есть, чувствую себя хорошо, дышу солнечным декабрьским воздухом и, сбежав с конференции, иду тратить деньги. «Инвестировать» — поправляет Богиня. Жизнь не должна быть только борьбой или гонкой, это утомительно, особенно в скафандрах. А вот мелодичное покачивание в невесомости, созерцание
