Стигматы Палмера Элдрича - Филип Киндред Дик
Он чувствовал безразличие к собственной персоне, будущее которой рисовалось отнюдь не в радужном свете.
— Боже мой, ведь ты на самом деле не хочешь остаться со мной, — сказал он девушке. — Когда-нибудь ты можешь угодить в переплет, тебе может потребоваться моя помощь, а я наверняка сделаю в точности то же самое, что я сделал в отношении Лео. Позволю тебе утонуть, не пошевелив и пальцем.
— Ведь речь шла о твоей…
— Об этом всегда идет речь, — заметил он, — когда что-то делаешь. Это название комедии, а мы в ней актеры.
Это его не оправдывало, по крайней мере в собственных глазах. Он сел в такси, машинально назвал адрес и откинулся в кресле, пока машина поднималась в раскаленное добела небо. Далеко внизу под термозащитным козырьком стояла Рони, глядя из-под руки вслед удаляющемуся такси. Она явно надеялась, что он передумает и вернется.
Однако он этого не сделал.
«Требуется определенная смелость, — думал он, — чтобы посмотреть себе в глаза и сказать: я ни на что не годен. Я совершил зло и совершу его снова. Это не случайность, таково мое истинное „я“».
Наконец такси начало снижаться. Он полез в карман за бумажником и с удивлением обнаружил, что это не его дом. В панике он пытался сообразить, где находится. Внезапно он понял. Это был дом 492. Он назвал адрес Эмили.
Вот так! Назад в прошлое. Туда, где вещи имели смысл.
«Когда я делал карьеру, — подумал он, — когда я знал, чего хочу, знал даже в глубине души, что я готов отдать, от чего отказаться, чем пожертвовать… и ради чего. А теперь…»
Теперь он пожертвовал своей карьерой, чтобы — как он считал — спасти жизнь. Также как когда-то он пожертвовал Эмили, чтобы спасти свою жизнь, — это было так просто. Не было ничего проще. Это был не идеализм и не долг, вытекающий из пуританских, кальвинистских убеждений. Это был лишь инстинкт, как у самого примитивного червяка.
«Господи! — подумал он. — Я сделал это: сначала я бросил Эмили, а теперь Лео. Что я за человек? А следующей — и я был достаточно честен, чтобы об этом сказать, — была бы Рони. Неизбежно.
Может быть, — подумал он, — Эмили сумеет мне помочь. Может быть, поэтому я здесь. Она всегда прекрасно разбиралась в таких делах, она видела меня насквозь в тумане самооправданий, которыми я себя окружил, чтобы не замечать мрачной действительности. Что, естественно, лишь склоняло меня к тому, чтобы от нее избавиться. Честно говоря, для такого, как я, уже это само по себе было достаточным поводом. Однако, может быть, сейчас я буду в состоянии это вынести».
Минуту спустя он уже звонил у дверей Эмили.
«Если она сочтет, что я должен присоединиться к Палмеру Элдричу, я так и сделаю, — подумал он. — А если нет, то нет. Однако она и ее муж работают на Элдрича. Как они могли бы, сохраняя лояльность к нему, отговорить меня от этого? Значит, это уже решено. И может быть, я прекрасно об этом знал».
Дверь открылась. Эмили удивленно посмотрела на него широко открытыми глазами. На ней был синий халат, запачканный засохшей и мокрой глиной.
— Привет, — сказал он. — Лео меня уволил.
Он подождал, но она ничего не ответила.
— Можно войти? — спросил он.
— Да.
Она впустила его в квартиру. Посреди комнаты, как и прежде, стоял огромный гончарный круг.
— Я как раз лепила. Рада тебя видеть, Барни. Если хочешь чашечку кофе, тебе придется…
— Я пришел к тебе за советом, — сказал Барни. — Однако теперь я понял, что это ни к чему.
Он подошел к окну, поставил свою набитую коробку и выглянул наружу.
— Тебе не помешает, если я снова займусь делом? У меня была хорошая идея, по крайней мере, она казалась мне хорошей. — Эмили потерла лоб, а потом закрыла руками глаза. — Сейчас я уже не уверена… и я так устала. Я думаю о том, не связано ли это с э-терапией.
— Эволюционная терапия? Ты прошла ее?
Он повернулся и внимательно посмотрел на Эмили. Изменилась ли она физически?
Ему казалось — хотя, наверное, просто оттого, что он так долго ее не видел, — что черты ее лица стали грубее.
Это возраст, подумал он. Однако…
— И как идут дела? — спросил он.
— Ну, пока у меня был только один сеанс. Однако, ты знаешь, я так плохо соображаю. Не могу собраться с мыслями, все идеи перепутались.
— Думаю, лучше будет, если ты откажешься от этой терапии. Даже если это предел мечтаний, даже если это делает каждый, кто хоть что-то из себя представляет.
— Может быть, ты и прав. Но они так довольны. Ричард и доктор Денкмаль.
Она знакомым движением опустила голову.
— Они бы знали, если бы что-то было не в порядке, правда?
— Этого никто не знает. Это слишком мало исследованная область. Кончай с этим. Ты всегда позволяла, чтобы тобой командовали.
Он сказал это повелительным тоном, как и несчетное множество раз за те годы, что они провели вместе, — как правило, это давало неплохой результат, хотя и не всегда.
На этот раз не удалось. Он видел угрюмое выражение ее глаз и сжатые зубы.
— Я думаю, что это зависит только от меня, — с достоинством сказала она. — И я намерена продолжать.
Он пожал плечами и начал ходить по квартире. Он не мог повлиять на Эмили, но его это и не волновало. Однако так ли это? Действительно ли это его не волновало? Он мысленно представил себе деградирующую Эмили… которая пытается лепить свои горшки, заниматься творчеством. Это было смешно… и жутко.
— Послушай, — грубо сказал он, — если бы этот тип действительно тебя любил…
— Я же тебе сказала, — ответила Эмили. — Это мое решение.
Она вернулась к гончарному кругу. На нем возникала большая высокая ваза. Барни подошел поближе. Красивая, решил он. И как будто… знакомая. Не делала ли она когда-то чего-то подобного? Однако он ничего не сказал — только стоял и смотрел.
— Что ты собираешься делать? — спросила Эмили. — Где ты будешь работать?
Казалось, что она ему сочувствует. Он вспомнил, как недавно не дал ей продать свои вазочки «Наборам П. П.». Она могла быть настроена к нему враждебно, но — что было для нее типично — это было не так. А она наверняка знала, что это он отклонил предложение
