Злой человек - Александр Операй
Лина возится у плиты.
– Твое любимое блюдо.
Иван заглянул пару раз в сковородку. Выглядит хорошо. Может быть, не отравит.
Девушка надела желтое платье. Её худые, кривоватые ноги дразнили Ивана. Они отвлекали от мыслей о маяке.
– Я слишком стар для тебя.
Лина пожимает плечами.
– Выглядишь вполне ничего.
– Я будто сплю, но скоро вернусь к прежней жизни.
– Владивосток номер 5 не лучшее место, чтобы проснуться, любимый.
– Там холодно?
Лина пожимает плечами.
– Не знаю. Я родилась на планете.
– Расскажи мне о себе.
– Ужин остынет.
– Я не помню, чтобы мне нравилась рыба под овощами.
Лина выключила плиту и обернулась к Ивану.
Она почувствовала его тяжелый, пристальный взгляд на своем лице, губах, шее.
Много позже, когда они шли в темноте вдоль линии прибоя, Иван сказал ей:
– Ты любишь кого-то другого.
Лина молчала.
Волна набежала и разбилась о берег. Следом другая. Наступает прилив, и вода поднимается выше в тщетной попытке добраться до города. Всюду скалы. Тонкая линия галечного пляжа тянется вдаль к маяку. Скользкие камешки расходятся в стороны под ногами, обнажая песчаное дно. Кусочки ракушек, стеклышек и кварца блестят, отражая свет звезд, который падает на планету свозь чистое небо.
Океан шумный и непокорный. Он настоящая ночь. Волны шепчут. Тьма шелестит. Чернота заливает мир от края до края и дальше за горизонт. Он текучее небо, а то, что над головой лишь разбитое зеркало и осколки. Отсвет былого. Человека там нет. Вот океан. Грохочущий, буйный, живой.
Лина подходит к краю прилива. Она белая, словно призрак. Утопленница, обреченная блуждать рядом с местом своей страшной смерти.
– Когда я была ребенком, родители читали мне сказки. Чаще отец. Он садился в кресло рядом с книжной полкой и всегда был серьезным, будто ему предстоял долгий и тернистый путь через статью из журнала «В мире науки». Он умел только строить дома и заводы, они нравились ему куда как больше, чем книги. Я поняла это много позже. Тогда мне казалось, что в городе нет никого умнее, сильнее и красивее папы.
Иван слушал Лину, но взгляд его то и дело возвращался к утесу. Мрачная тень маяка нависла над городом и ползла к побережью.
– Я теперь взрослая. Но я не нравлюсь, не нравлюсь сама себе. Однажды ночью мне удается избавится от тревоги. Сердце разбито, душа изранена. Я возвращаюсь под утро домой и вижу тебя в вагоне метро. Ты сидишь рядом с дверью и читаешь книгу. «Удивительный волшебник из страны Оз». Я думаю, что с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет, я искала человека вроде тебя. Взрослого мужчину с книгой в руках.
– Я не твой отец, Лина.
– Верно. Вас трудно спутать.
Иван взглянул на жену.
Лина гладила рукой океан.
Волны утихли на пару минут. Лишь легкая рябь искрила на поверхности воды, отражая предрассветные звезды. Теплый ветер принес запах девушки. Сирень, мандарин, мята и сера.
– Хватит о грустном, любимый. Я счастлива, что мы снова вместе.
Она не обернулась.
Так и стояла на краю океана, будто зависнув над бездной. Было в ней что-то от птицы. Казалось, раскинь Лина руки в стороны – ветер подхватит её и не даст упасть в пропасть, под холодные, темные волны.
Ночь изменила свой цвет. И только теперь, когда звезды поблекли, а на горизонте прорезался первый луч восходящего солнца, Иван догадался спросить:
– Почему маяк больше не светит?
– Он здесь давно.
– Ты вся дрожишь.
– Холодно.
Иван обнял её.
– Эта звезда слишком большая. На нее неприятно смотреть.
– Твои глаза еще не привыкли к яркому свету.
– Мне кажется, я уже был здесь.
– Раньше мы часто гуляли вдоль побережья.
Волны накатывают на берег и разбиваются.
Ночь выгорает, как фотография.
– Что случилось с твоим отцом?
– Он застрелился.
– Мне жаль.
– Нет. Это вряд ли.
Лина берет Ивана за руку и ведет на вершину холма.
Океан бьется о скалы. Волны взлетают вверх и тянутся к маяку. Башня вот-вот упадет. За годы борьбы со стихией фундамент просел и камни в стенах вышли наружу. Бурые подтеки ржавчины – трупные пятна, пробиваются сквозь лепру облупившейся краски. Сигнальная часть и смотровая площадка сдвинулись с места и скрепят под порывами ветра. Доски, перила и стекла падают вниз.
Ветхий дом у основания маяка тоже рухнет. Он погребет под собой дворик и сад, тени деревьев, кусты можжевельника и сухую траву.
Вокруг ни души. Движение, шорохи, скрипы – все это ветер. Будто раздосадованный мальчишка, он швыряет в окна пыль и мелкие камни. Никто его не накажет. Тех людей больше нет. Их голоса стали шепотом, стонами водосточных труб, хрустом стекла под ногами Ивана.
Лина говорит:
– Смотришь на этот дом и чувство такое, будто видишь могилу.
Иван поднимается на порог. Ветер шепчет ему в самое ухо:
АЛИСА
Какое глупое имя.
Что оно значит?
Иван открывает рот, но не может выдохнуть воздух из легких. Только хрипы и свист. Жалкий скулеж. Это имя душит его. Оно будто кусок жесткого мяса перекрывает все горло. Он пытается кашлять, чтобы удалить инородное тело, но лишь брызжет слюной. Он кивает и трогает шею, надеясь рукой протолкнуть пять чертовых букв:
А Л И С А
Иван обводит взглядом весь двор, но воспоминания ускользают. Он не может их пробудить, хоть и знает, что они существуют. И это открытие, как заноза в мозгу. Оно сводит с ума. Не дает покоя.
Солнце взошло и свет во дворе изменился.
Деревья в саду бросают длинные тени. Они тянутся в сторону города. Сколько хватит взгляда до самого небосклона видны коробки многоэтажных домов, дымящие трубы заводов, развлекательные центры и супермаркеты.
Иван хочет вернуться. Там внизу у подножья холма светят огни. Здесь только мрак и завывание ветра. Скоро зима. Время штормов. Когда-нибудь один из них разрушит маяк и призраки, обитающие в доме, получат свободу. И все, что хранит в себе память о прошлом исчезнет.
Иван переступает порог.
Всюду грязь. Следы от пожара. Хаотическое, убогое окружение. Надписи на стенах «Идеальное тело?» и «Идеальная жизнь?». Мебель разломана и валяется под ногами. Окурки и сигареты. Книги, картины и фотографии разодраны в клочья. Запах бензина. Одежда. Постельное белье. Разбитые зеркала. В переходах между комнатами трещины и разломы. На потолке отпечатки подошв.
Иван топчется в коридоре между кухней и залом. Отсюда проще сбежать, если с домом что-то случится. Местное безумие отвратительно. Все пропитано им. Он хотел бы принести сюда нечто красивое и аккуратное, чтобы взгляду было за что ухватиться и так прекратить нарастающее "соскальзывание". Больше всего подошли бы цветы. Те самые маргаритки, делающие парк больницы ухоженным и нарядным.
КОВЕР ИЗ МАЛЕНЬКИХ «ЖЕМЧУЖИН»
РАДУЕТ НАШИХ
