Юрий Брайдер - Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество

– Зовут, – сообщил Богданов.

– Зовут, – согласился Джон Рид.

– Пойдем?

– Пойдем, раз зовут.

Богданов оказался порасторопнее и под хохот зрителей первым выбрался на арену. Вежливое предложение арбитра представиться или хотя бы снять шляпу он категорически отверг и смело бросился на шведа, оказавшегося поблизости.

Тот хитроумных захватов производить не стал, а просто наклонился и ухватил нового противника за лодыжки. Спустя мгновение оставшийся без шляпы Богданов уже висел вниз головой. Арбитру осталось только зафиксировать чистую победу чемпиона Швеции.

Подавляющему большинству публики казалось, что комический эпизод, несколько разрядивший обстановку, на этом и закончился. Большинству, но не всем. Богданов, продолжавший болтаться в воздухе, выглядел беспомощным только со стороны. Обладая полной свободой рук и определенными познаниями в анатомии, он не преминул воспользоваться этими козырями, а проще говоря, врезал кулаком в наиболее близкую для себя и весьма уязвимую цель.

Швед выпустил свою жертву и взвыл так, как не взвоет даже самая голосистая сука, прищемившая хвост. Отдельные крепкие словечки, прорывавшиеся сквозь этот вой, принадлежали скорее к языку Пушкина и Толстого, а отнюдь не Стринберга.

Абиссинец, бросившийся на выручку коллеге, был остановлен Джоном Ридом. Без долгих околичностей тот ударил обезьяньего выкормыша ногой в скулу, да так, что отлетела подметка даже у добротного американского ботинка. Публика горячо приветствовала этот весьма нетривиальный по тем временам прием.

Другие борцы в драку не полезли – для них это было то же самое, что врачу-гинекологу подглядывать в окно женской бани.

Зато крепко досталось арбитру, невольно спровоцировавшему весь этот скандал. Потеряв кафтан, парик и накладную бороду, он выбежал из цирка на проспект и засвистел в свисток, которым дворники и филеры подзывают городовых.

И стражи порядка не преминули явиться. А ведь когда надо, их не дозовешься!

Рассвет нового дня застал Богданова и Рида в кутузке.

– Можно сказать, что эксперимент в целом удался, – сказал Богданов, остававшийся ученым в любой обстановке.

– В целом – да, – согласился Рид, осторожно трогая свое разбитое лицо.

– Каково же будет резюме?

– Резюме? Сейчас… Дайте подумать… Употребление пяти миллиграммов препарата вызывает состояние эйфории, перемежающееся приступами немотивированной агрессии. Было такое?

– Было, – не стал отпираться Богданов.

– Подопытный легко поддается внушению…

– Чрезвычайно легко! – подтвердил Богданов, непроизвольно повторяя удар, которым был повержен чемпион Швеции.

– Его речь становится бессвязной, а поступки нелепыми, немотивированными, несообразными с нормами морали. – Джон Рид говорил как по писаному, и не верилось даже, что накануне, проникнув за кулисы, он выпустил из клеток всех цирковых хищников.

– Хочу добавить, – произнес Богданов. – Вчера, когда вы уже спали, со мной случилось нечто странное… Я ощутил себя ребенком примерно трех или четырех лет от роду…

– Слава богу, что не внутриутробным плодом. После сильных душевных потрясений и не такие кошмары бывают.

– Нет, это совсем другой случай… Дело как будто происходило в нашей усадьбе под Белгородом. Рядом была няня, которую я с тех пор больше не видел. Хорошо помню, что у меня болел животик и я сильно капризничал. Даже запустил в няню игрушкой.

– Стало быть, вчерашний борец не первая ваша жертва, – понимающе кивнул Рид. – Вы питали склонность к насилию еще с детства.

– Да хватит вам! Короче, ко мне вернулись впечатления, давным-давно стершиеся в памяти. Причем впечатления на удивление яркие и детальные.

– Поскольку меня сия участь миновала, дополнение к резюме будет выглядеть так: у пятидесяти процентов подопытных возникают галлюцинации, в основе которых лежат забытые воспоминания детства. Вот, пожалуй, и все.

– Пожалуй… – Богданов встал и напился из деревянной бадьи (Джон Рид, ночью принявший эту бадью за парашу, счел за лучшее промолчать). – Теперь, когда период экспериментов закончился, предстоит решить немало практических проблем. Например, как лучше организовать массовый прием псилоцибе. Не станете же вы строить революционный полк и капать каждому солдату в манерку пять миллиграммов экстракта. Не все согласятся, да и сколько времени на это уйдет.

– А если накануне восстания добавить псилоцибе в городской водопровод?

– Разве вы забыли, кто у нас пользуется водопроводом? По большей части жители центральных районов – зажиточные особы, чиновники, лица свободных профессий. Одним словом, потенциальные контрреволюционеры. Их-то какой смысл возбуждать. На рабочих окраинах зачастую и колодцев-то нет. Из Невы воду берут… А тем более как в таком случае регулировать дозу? Один выпивает в сутки литр жидкости, другой – пять. Вдобавок нельзя подвергать опасности здоровье стариков и детей. Нет, про водопровод даже и речи быть не может!

– Тогда у меня есть иное предложение… Экстракт псилоцибе можно превратить в сухое вещество?

– Вне всякого сомнения.

– Порошок следует смешать с поваренной солью. В необходимой пропорции, конечно. Ведь люди в среднем употребляют одинаковое количество соли. Если не ошибаюсь, около десяти граммов в сутки.

– Да, такова физическая потребность организма, – подтвердил Богданов.

– В день восстания все революционные части получат завтрак, сдобренный вашей солью. Знать об этом будут лишь немногие люди, умеющие хранить тайну. Остальное пойдет как по нотам – эйфория, внушаемость, немотивированная агрессия. То самое, что мы с вами вчера испытали на своей шкуре.

– Хм, – призадумался Богданов. – Наша победа неизбежна, но я несколько опасаюсь за безопасность сторонников Временного правительства. Конечно, юнкеров следует слегка помять, это им пойдет только на пользу. А как же женский батальон? В нем служит немало достойных дам, обманутых социал-шовинистической пропагандой.

– Ваши оппортунистические настроения, Александр Александрович, мне не нравятся. Нашли о ком беспокоиться накануне социалистической революции… Войны, в том числе и справедливые, не только двигают вперед технический прогресс, но и посредством смешения разноплеменной крови улучшают человеческую породу. Вам ли, профессору медицины, не знать этого! Что здесь плохого, если однажды ночью пролетарская кровь в массовом порядке смешается с буржуазной?

Ответить Богданов не успел, потому что снаружи загремели отпираемые засовы. В проеме дверей показался Мишка Япончик, сменивший канотье на кожаную кепку, а клетчатый пиджак на строгий френч. Подозрительно зыркнув на незнакомого ему Богданова, бывший (и будущий!) король одесских налетчиков отрапортовал: