Александр Борянский - Гней Гилденхом Артур Грин

- Такого еще не бывало! - возмутилась гриффина.

- Не бывало, - повторил старец Аметиста.

Старец Рубина промолчал.

- Но и черных рыцарей не бывало. Селентина не знает, откуда они и где их страна. И дварры не знают.

- Почему не отдать волшебный меч гриффине? - вдруг спросил старец Рубина.

Лайк усмехнулся.

- Волшебных предметов в мире не так много. Светлый Клинок Диайон дается в руки лишь тому, кто его добыл.

- Это правда, - подтвердила Эргэнэ.

Лайк взялся за рукоять. Светлый Клинок вспыхнул у него на поясе, озарив собой комнату.

- Попробуй, гриффина!

Он передал Клинок ей, в руке гриффины оказалась пустая рукоять. Гриффина от неожиданности вздрогнула и выронила ее.

- Женщина не ведает помыслов Единого, - сказал старец Аметиста.

- Попробуй ты, старец первого круга!

Старец красноречиво промолчал и вперед послушно выступил знакомый хранитель. Он осторожно прикоснулся пальцами к рукояти, а потом внезапно сжал ее всей ладонью как можно сильнее.

- Бесполезно! - сказал Лайк Александр. - Это только мое оружие.

Все замолчали.

- Сколько грифонов в замке? - спросил старец Рубина.

- Часть первого отряда, половина второго, весь третий, - нехотя ответила гриффина Раамэ.

Старцы еще раз переглянулись.

- Хорошо, - сказал старец Аметиста. - Утром грифоны будут твоими.

Лайк принял рукоять и Диайон снова затмил свет факела.

- Тогда к полудню мы уже отобьем один корабль!

Все ушли.

Я не мог уснуть. Эпизоды первой настоящей битвы моей жизни повторялись, еще и еще я бежал к правой башне, взмахивал мечом, находил уязвимые места в броне черных рыцарей и - главное! - отрубал маленькую прямоугольную головку.

Я спустился во второй ярус и выбрался на стену. Ночь была темной, Луна еще не выглянула из-за горы. До полнолуния - одна доля и двадцать восемь дней.

Вот отсюда мы погнали врагов, и во время боя не думалось о смерти, надо было успевать, но сейчас... Что если? Неужели я бы просто не очнулся? Я проваливаюсь в темноту и... снова открываю глаза. Золотая Луна - наша надежда, но почему я наяву не могу представить ее потустороннего сияния?

Я прошел немного по стене и повернул назад. Слишком холодно.

Вот здесь я первый раз потерял сознание. Черный рыцарь, отведя мой меч, ударил острой частью шлема и добавил щитом. Эргэнэ метнула копье - и меня не добили, а Лайк с Диайоном все-таки очистил стену до правой башни.

Я обернулся.

А вон там, откуда скоро выплывет Луна, я потерял сознание второй раз. Увидев рыцаря в доспехах, с багровой полосой на щите, да еще бегущего с боевым кличем, сразу два хранителя, не сомневаясь, применили некий прием, а добить меня не позволил хранитель по имени Троин. Наверное, он ждал от меня благодарности, когда вернулся с рубиновым старцем...

Я сделал шаг, чтобы уйти со стены, и вдруг меня молнией пронзила одна мысль. Новая мелодия, жесткая и неожиданная, порождение цветка, должна была вот-вот зазвучать вслед за этой мыслью. Я уже слышал первые удары.

Я взглянул во тьму.

Ночь. Время Селентины.

Я представил себе, как рыцари после неудачного штурма коченеют на палубах рядом со своим железом. Если они еще не ушли, если решили не испытывать ночной северный ветер, прибрежные скалы и мели...

В ночной битве селентинец сильнее всех.

Корабль можно захватить уже сейчас, вдвоем!

Я постоял немного, пропитываясь тьмой. Теперь холод был моим союзником.

А если ушли, мы хотя бы узнаем это.

Лайка надо было искать в одной из трех комнат второго яруса.

Я очень осторожно вошел. Входить ночью в чужое обиталище...

- Лайк... - позвал я. - Это я, Гилденхом.

Глухой стон был мне ответом.

- Лайк... - повторил я. - Сделаем вылазку!

- Я... умираю... - простонал Лайк Александр.

- Что? - я не сразу понял смысл его слов.

- Умираю... сам... силы уходят... туда...

- О, свет Луны! - прошептал я.

На следующем торне я вырвался из его комнаты, я бежал наугад по крутой темной лестнице и, призывая на помощь гулкие каменные своды, что было сил кричал:

- Лайк Александр!.. Герой умирает!!!

В комнате горели факелы. В их свете Лайк лежал на шкурах, лицо его было неподвижным, застывшим, глаза закатились, все тело словно уменьшилось. Он таял наподобие стального дракона.

Кроме него в комнате находились: старец Рубина, старец Аметиста, гриффина Раамэ, два хранителя на входе. Эргэнэ не было, и я не мог позвать ее - я до сих пор не знал, где, в каких подземельях она переживает ночи.

Сперва все молчали. Я тоже молчал. Мне было очень одиноко рядом с правителями хнумов. Они обменивались молчанием, перекатывали его друг другу, а я молчал сам.

- Позор дваррам, - сказал наконец старец Рубина, - если он умрет.

- Люди умирают от чего-то, - согласился старец Аметиста. - В бою. От мора. Скажут: убили дварры.

- От холода... - пробормотал я.

- От холода становятся крепче, - возразила гриффина Раамэ.

Они снова замолчали.

Разрушение тела - это мор. Мор - народная беда, он поражает многих. Один человек не может умереть просто так. Если только...

Если только черные рыцари не принесли мор в Темный Аметист. Смерть сотен начинается с одного.

Молчание в комнате стало безнадежным.

И я не выдержал. Это было несправедливо, неправильно, он не мог так обидно угаснуть!

Я схватил за синий шелковый воротник и рывком приподнял Лайка с его лежбища.

- Смотри! Смотри же!

Луна уже далеко выступила на небе и теперь заглядывала в узкое окошко-бойницу. Она была белая-белая и круглая - не совсем, конечно, не идеально, не так, как в полнолуние. Дома Луна была золотой, но здесь, на севере ее цвет почему-то менялся. Грустная белая Луна.

- Смотри! - повторял я. - Смотри!..

Я держал лишь форму. Тело Лайка беспомощно повисло, сила и удача Александра покинули его.

- Плохо... - еле слышно прошептал он.

- Да примет его Отец Гор! - произнес старец Аметиста.

- Не надо! - вырвалось у меня.

- Я отменю атаку грифонов, - тихо сказала за спиной гриффина.

- Да, - согласился старец Аметиста.

- Да примет его Отец Гор! - сказал старец Рубина.

- Да примет... - начала гриффина.

Но ее перебили.

- Я был учеником Колдуна! - услышал я незнакомый голос.

Я обернулся.

Все обернулись.

На пороге между двумя факелами стоял хнум. За его спиной я увидел блестящие от пляшущих огоньков глаза Эргэнэ.

Он не был хранителем. Он был простым хнумом и звали его Йойн. Дикий необразованный Йойн. Ученик Колдуна.

Он не побоялся и пришел, хотя знал, что его запросто могут отправить вслед за учителем. То есть не могут, а должны отправить, если присутствует какая-то логика в выборе обреченных на смерть внутри одного народа. Я не думаю, что он пришел из любви к аристократу с синими глазами, ему, простому хнуму, вряд ли сообщили о меченой звезде Лайка. Знать о подобном - удел старцев. Я думаю, ему стало интересно. Интересней собственной жизни. А может, Единый шепнул ему: иди! Умрешь - приму. А Эргэнэ лишь вовремя показала, куда идти.