Екатерина Дмитриевна - Портал между временами

Леша наблюдал за временем и слушал подругу. Он был с ней согласен, но его мучила мысль о том, что все пойдет насмарку, и что они зря вернулись назад ко дню войны, ведь он не хотел снова это все увидеть, но и жить так, с таким концом он тоже не хочет, поэтому решился пойти на риск. Риск не так уж страшен, как страшен конец, совершенный без риска.

— Леш, мы и так многое пережили, предупредить государство — это не так уж страшно, это не то, что мы видели недавно. Если у нас все получится, то того, что мы видели во время войны не будет!

— Ладно, — Леша глянул на нее и кивнул Оле. — пошли!

И они подошли к огромным дверям, правда долго не решались зайти, все же очень боялись, но понимая, что дальше будет еще хуже, уверенно зашли внутрь.

Перед собой они увидели огромный стеклянный холл, где ходило очень много людей в темных костюмах. Ребята очень сильно выделялись из этой массы, поэтому им пришлось скрыться от этих людей, иначе начнут возникать вопросы по поводу их присутствия.

— Надо было переодеться во что-нибудь темное! — грустно сказала Оля, когда они стали подыматься по лестнице.

— А куда нам идти то?

— Папа говорил, что сам кабинет мэра города находится на пятом этаже, пошли лучше пешком, так как на лестнице нет никого, кроме нас.

Глава двадцать восьмая

Антона заперли в мрачной комнате и привязали в старом и неудобном кресле. Руки и ноги были туго завязаны веревками и очень сильно ему давили. Атмосфера очень напрягала Антона, а когда к нему поднесли шприц у Антона внутри заиграло торнадо страха. «Поскорее бы это закончилось» — в его голове крутятся только эти слова. Ему стало не по себе от вида этого шприца. Каков эффект этой сыворотки? И долго она будет работать? От этого у Антона сильно стало скакать сердце.

— А может не надо!? — кричит он, громко вздыхая. — Не надо! Я вам и так расскажу без всяких сывороток!

— Так ты мямлить и нести чепуху будешь, — грубо отозвался один полицейский и вколол шприц ему в вену на запястье. — решил проявить благородство — проявляй, пока я ничего стоящего от тебя не вижу.

Когда ему вкололи этот шприц Антон почувствовал, как его нервы стали утихать, сердце перестало сильно биться. Все его тело расслабилось, как после отдыха от сильной нагрузки. Он чувствует удовлетворение и спокойствие. Ему никогда не было так хорошо. Сейчас его стало тянуть на сон, и полицейские, заметив это, стали его трясти.

— Пошел эффект! Скажи, как тебя зовут и свою дату рождения. Все полностью.

Антону не хотелось отвечать на эти вопросы, он бы сейчас не отказался бы поспать. А отвечать на вопросы ему никак не хотелось, но не вышло. Молчать стало тяжело, в горле стало сильно першить, и тело начало покалывать, будто в него воткнули миллиарды острых иголок. Видать сыворотка не давала человеку молчать.

— М… мое и-имя — его голос стал очень сонным и медлительным и Антон начал сильно мямлить и полуоткрытыми глазами стал отвечать-.. В-Вершинин… Антон Владимирович… р-родился 2-26 августа... 1998 г-года…

— Смотри, какой хитрый, опять врет! — рявкает полицейский. — Давай вколем сильную дозу!

— Погоди, — перебил его помощник, записывая данные на свой планшет. — не надо, это против правил, он потом только за неделю придет в себя. Пусть отвечает на вопросы. Скажи, Антон, что ты делал в театре, зачем ты туда приехал и для чего?

Но зачем они достают со своими вопросами, когда можно так сладко поспать. Но и спать у него не получалось, сыворотка давала сдачу на молчании и игнорирование. Молчание давало неметь его мышцам и горло еще сильнее запершило. И Антон, еле как открыв свои глаза, тихо произнес:

— Я... я… меня туда ма-машина приве-ела…

— Это был заказ! — осенило допрашивающего и он хлопнул по плечу напарника. — Какие гады втянули в это этих детей? Они же еще юны, у них еще вся жизнь впереди!

— Сейчас узнаем… — пробормотал напарник. — скажи, Антон, что это за машина и ответь на те вопросы: «Зачем ты туда приехал и для чего?»

Неизвестно когда этот допрос прекратится, когда прекратится действие сыворотки… От этой сыворотки у Антона перестал работать мозг, и он не мог нормально думать и от сыворотки говорил первое, что приходило на ум. Видать в этом заключался допрос с этой сывороткой.

— М-машина… я… я не знаю… что это за ма-ма-машина… она должна привести ме-еня домой… а она… не п-п-привела..

— Их похитили! — допрашивающий громко стукнул по столу. — Бедные дети! Их похитили, дали им странные вещи, нарядили в непонятные шмотки и заперли в театре! Нужно срочно выяснить, кто их похитил, изучить видеокамеру пожарного выхода театра и найти этих гадов! Скажи, Антон, помнишь ли ты тех, кто тебя похитил?

— Я… я не знаю… я ее н-нечаянно нашел… и она привела м-меня не туда… она п-пропала… но ду-умаю… к нача-алу войны она вновь… буде-ет в театре…

— Какой войны? — удивился допрашивающий и начал за шкирку трясти Антона. — КАКОЙ ВОЙНЫ? Что ты несешь?

От этого у Антона резко заболела голова, но он от сыворотки этого толком не понял и засиял в улыбке. Второй полицейский, который все записывал не оценил это насилие.

— Успокойся! Спроси у него и все, не надо руки распускать, он еще ребенок и под действием сыворотки.

— Какой ребенок? Ему на вид семнадцать скоро!

— Но он еще не совершеннолетний, а значит он еще ребенок, не надо применять к нему физическую силу, мы не для этого стали его допрашивать таким способом.

— Обычный способ, — мямлит тот и засунул руки в карманы. — мы всегда применяли сыворотку. Ладно, расскажи, Антон, и, пожалуйста, поподробнее про эту войну.

Глава двадцать девятая

Оля и Леша очень осторожно пробежали мимо охраны и секретарш так, что те их не заметили и даже не подозревают об их присутствии. Тяжелее было не попасть под видеокамеру, и пробежка тайком забрала у них немало времени. Наконец-то ребята подбежали к главному офису, и оттуда раздавалось много голосов. В кабинете мэра о чем-то спорили.

— Какое-то собрание, — сообразила Оля, прижавшись к двери.

— М-может подождем до окончания собрания? — предложил растерянно Леша.

Она взглянула на свои часы и ахнула:

— Ага, конечно… подождем! Алексей, осталось только десять минут! А может и раньше, я точное время начало войны не помню!

— А в других странах война раньше началась?

— Я не знаю, об этом молчали, никто не знал, но сейчас нас должно волновать, что мы им скажем.

— Правду! Мы же решили сказать, как есть!

— А начать то с чего? — рассердилась она и нечаянно стукнула кулаком по дверям офиса.