Ларри Нивен - Сборник рассказов

— Пройдет совсем немного времени, — сказал Джим, и наши люди станут возвращаться. Они будут очень напуганы. Кое-кто, по всей вероятности, даже станет настаивать на том, чтобы и мы сами вооружились, воспользовавшись оружием с этого другого корабля, чтобы быть в состоянии отразить следующее нападение. Мне придется согласиться с ними. Может быть, некоторые сочтут, что я болен. Возможно, так оно и есть. Но это как раз та душевная болезнь, в которой мы теперь нуждаемся.

У Джима был совершенно разбитый вид, еще никогда он не казался таким несчастным.

— Нам придется стать вооруженным обществом. И, разумеется, обязательно нужно предупредить Землю…

ВУАЛЬ АНАРХИИ

То была площадь в самом центре. Место это было когда-то окружной автострадой Сан Диего. Я прислонился спиной к громадному дубу с корявыми ветвями. Его старый ствол был покрыт глубоко изрезанной, грубой корой, и ее мельчайшие частички сыпались мне на голую спину. Темно-зеленую тень простреливали тонкие, почти параллельные лучи бледного золота. Высокая трава гладила мои ноги.

Лужайка шириной ярдов в сорок отделяла меня от группы вязов и от маленькой, похожей на бабушку из сказки, женщины, сидящей на зеленом полотенце. Она выглядела так, словно родилась, выросла и состарилась на этом месте. Травинка торчала у нее между зубов. Я почувствовал, что мы родственные души, и сразу, стоило нам встретиться глазами, поднял палец в знак приветствия, а старушка в ответ помахала рукой.

Через минуту мне придется уходить. Джил должна встретиться со мной у Уилширского выхода через полчаса. Но я шел вдоль Бульвара Сансет и немного устал. Еще минутку…

В этом месте так хорошо было сидеть и наблюдать, как кружится земля.

И день для этого был самым подходящим. На небе ни облачка. В этот жаркий летний полдень Королевский Парк Свободы был полон народа, как и всегда.

Кто-то из полицейского управления наверняка ожидал этого. В два раза большее против обычного количество полицейских глаз проплывало над головой. Золотистые точки на фоне голубого неба. На самом деле они были размером с баскетбольный мяч и висели в двенадцати футах над землей. В каждый такой шарик была вмонтирована полицейская телекамера и ультразвуковой парализатор. Каждый был связан с полицейским управлением и насаждал законность в Парке.

Никакого насилия.

Никто не смеет поднять руку на другого, и больше никаких законов. Безопасность была главным развлечением в Парке Свободы.

Я посмотрел на север в сторону Бульвара и увидел человека, который нес белый квадратный транспарант. На транспаранте ничего не было написано. Человек парадным шагом маршировал перед носом сопляка с квадратной челюстью, сидевшего на пластиковой коробке. Сопляк пытался поучать марширующего, читая мораль о вреде двигателей внутреннего сгорания и о вреде термического загрязнения вообще. Даже с такого расстояния, хотя я не разбирал слов, чувствовалась убежденность и решительность в голосе сопляка. Я посмотрел на юг и увидел группку, швырявшую камни в полицейскую систему наблюдения. Они старались непременно попасть в золотистый шар. Группкой руководил яростно жестикулирующий мужчина с копной спутанных черных волос. Золотистый шарик уворачивался от камней, почти всегда в последний момент. Очевидно, какой-то полицейский просто издевался над снайперами. Интересно, подумал я, где это они набрали камней? Камни в Королевском Парке Свободы были редкостью.

Черноволосый, руководивший стрельбой, показался мне знакомым. Сначала я следил, как он и его толпа гоняются за прыгающим в воздухе шариком, а потом напрочь позабыл о них, потому что увидел девушку, вышедшую из-под вязов.

Она была очень мила. Просто прекрасна. Длинные, ладно скроенные ноги, густые рыжеватые волосы, спускавшиеся ниже плеч. Ее лицо напоминало лицо высокомерного ангела. Тело было столь идеально сложено, что казалось нереальным, словно мальчишеская мечта. В походке чувствовался профессиональный навык. Быть может, она была моделью или танцовщицей. Единственной одеждой рыжеволосой была накидка из сияющего синего бархата.

Она была длинной в пятнадцать ярдов, эта накидка. Она тянулась от петель, зацепленных за два больших золотых диска, которые каким-то хитроумным образом крепились прямо к коже у нее на плече. Накидка, словно невесомая вуаль, парила в воздухе на высоте пяти футов и извивалась, как змея, повторяя каждый поворот на пути, пройденном девушкой между деревьями. Она казалось картинкой из книжки волшебных сказок, если, конечно, иметь в виду, что настоящие волшебные сказки были явно не для детей. Как и она тоже.

Было слышно, как хрустнули шейные позвонки у всего Парка. Даже метальщики камней заключили перемирие с полицейское системой, чтобы поглазеть.

Наверняка она чувствовала всеобщее внимание. Или, быть может, слышала его в шуме вздохов. Ради этого она и была здесь. Она шла прогулочным шагом, и на ангельском лице блуждала снисходительная ангельская улыбка. Она словно плыла. Она поворачивала, независимо от того, нужно ей было обходить какое-либо препятствие или нет. Она поворачивала лишь ради того, чтобы извивалась змеей ее летучая накидка.

Я невольно улыбнулся, глядя на нее. Сзади девушка была так же мила, как и спереди. У нее были такие ямочки…

Мужчина сделал шаг в ее сторону, и я увидел, что это тот самый, который предводительствовал шайкой метателей камней. Его растрепанные черные волосы и бородища, впалые щеки, глубоко посаженные глаза… Его робкая улыбка, его робкая походка. Я сразу узнал. Рон Коул. Ну, конечно же…

Я не расслышал, что он сказал девушке в накидке, но видел результат разговора. Он вздрогнул, словно от боли, потом резко развернулся и пошел прочь, не поднимая глаз от земли.

Я быстро поднялся и поспешил наперерез Рону.

— Не воспринимай все так лично, — сказал я.

Он остановился, изумленный. В его голосе слышалась неподдельная горечь.

— А как мне воспринимать?

— Она бы точно так же отвергла на твоем месте любого. На таких можно только смотреть и не трогать руками.

— Ты что, знаешь ее?

— Да нет, я вижу ее первый раз в жизни.

— Откуда же тогда такая уверенность?

— Видишь ли, все дело в ее вуали. Ведь ты должен был заметить ее вуаль.

Долгий змеящийся край накидки как раз проплывал мимо нас. Ее складки залегли, высветив невероятно насыщенный, богатый синий цвет. Рональд Коул поморщился так, словно ему было больно смотреть.

— Да уж.

— Ну, а теперь смотри. Предположим, что ты начинаешь с ней заигрывать, и предположим, что этой леди ты понравился и понравились твои речи. Что ты прикажешь ей сделать? Не забывай, что ей нельзя остановиться ни на секунду.