Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

Тот монстр, эта Тварь, которую ты чувствовал, — остаток наносов эволюционного прошлого, который все ещё бродит — нет, не вне тебя, а в твоём собственном сознании. Мы должны спастись от него. Мы должны перерасти его.

Последовало ещё много объяснений, но до Фарро они не доходили. Неожиданно он увидел, что Янданаггер в порыве эксперимента завёл его слишком далеко. Он не мог преодолеть последний Лип; он бросился обратно, опрокидываясь в небытие. Где-то внутри его существа послышались звуки разрывающихся артерий.

Другие будут удачливее там, где он не выдержал. Ну, а сейчас дикие когти тянулись к нему из небес, чтобы разорвать, а не спасти.

Теперь лемминги плыли по бескрайней равнине моря. Порядок начальной колонны распался; оставшиеся пловцы, отдалённые друг от друга, выбивались из сил. Но упрямо продолжали плыть к неведомой цели.

Впереди не было ничего. Они пустились в пространство — но не в определённое — мир без границ. Жёсткий стимул изначально толкал их только вперёд. И если бы невидимый зритель вновь задался бы тем же агонизирующим вопросом: “Для чего это все?”…

…Может быть, он и вышел бы на ответ: эти создания не стремятся к чему-то определённому в будущем — просто они бегут от ужасов прошлого.

7. ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ МУТАНТОВ

…генетический улей

Увидеть Вселенную и увидеть её всю…

Человеку это не дано на данный момент.

И для Земли — или Инисфара, как её заставили переименоваться, оставалось только одно — упиваться воинствующим оптимизмом.

Землянам была дарована Федерация. Теперь они владели Галингва, который казался ключом ко всему-

Устремившиеся в Галактику люди особенно уязвимы перед силами, ставшими на их пути.

Даже поверхностное наблюдение показывало, что Галактическая Цивилизация достигла точки стасиса; и, хотя их ресурсы и неистощимы, предприимчивость иссякла.

Способы ведения Вечной Войны сплели искусную бесконечную нить обстоятельств. Указанные способы перенесли целые общества в мираж бессмысленного существования.

Инисфаряне ворвались не в динамичную систему, а в могущественное Царство Сна.

Последствия можно было предугадать.

В течение последующих шести поколений Инисфар накапливал все больше и больше сил. Мирным путём или средствами, ненамного лучше пиратских, они обеспечили себе одно из главенствующих положений в Галактике: и не столько добиваясь успеха за счёт своего истинного превосходства, а больше безразличием к своим соперникам. Век безмятежья.

Шли годы.

Инисфар развивает торговлю. Все силы направлены на самосовершенствование.

А затем разразилась буря, которая заставила людей обратить внимание на самих себя.

Метафизические взгляды человечества на бытие — предмет постоянного внимания и изменения; но теперь настало время, когда человек познал себя в совершенно новом качестве — как союзника во враждебном окружении…

В следующем фрагменте целесообразно напомнить, что, даже окажись Вселенная в руках человека, человечество никогда не останется наедине с собой, а станет объектом постоянного пристального внимания.

Всегда найдутся существа, которые видят, хотя у них нет лиц, и понимают, хотя у них нет мозга.

Это происшествие правомерно отнести к категории несчастных случаев, которые встречаются ещё нередко.

В четыреста девяноста морских саженях от порта Капверде в подводном траулере “Бартломео” произошла поломка двигателей. Я не технарь и потому не смогу точно указать на причину поломки; очевидно, что в батареях этого типа кораблей урановый заряд движется слишком медленно, и их распределительный механизм, который выбрасывает отработанные заряды в сепараторы, оказался загромождённым.

Вместо того, чтобы для устранения поломки использовать пульт дистанционного управления, главный инженер, Дже Регард, сам спустился в машинное отделение, намереваясь очистить зарядопровод.

Пробираясь через смотровой люк, Регард наткнулся на винт, порвал защитный костюм, но не заметил этого.

Он починил зарядопровод без особых трудностей, но на обратном пути потерял сознание. Регард получил почти смертельную дозу облучения почек.

На борту “Бартломео” должность доктора не предусматривалась.

Об инциденте сразу же сообщили и попросили прислать специалиста.

Я уже упоминал, что я — не технарь; но я — и не философ. И все же я усмотрел в этом тривиальном эпизоде многовековой давности закономерность всех тех больших грядущих перемен, которым, как правило, предшествуют незначительные на первый взгляд события.

Посреди древних зыбучих песков пустыни Сара простирается плато Ахаггари, грудью встречая пески, как волнорез — рассвирепевшие волны океана.

На краю плато располагался Барб Барбер — Институт Медицинской Медитации — серое громоздкое здание в стиле пятьдесят первой эпохи, и такое же бескомпромиссное, как Лунар Энтервентуал. Обсаженный пальмами, в тени которых скрывались его каменные дорожки, Барб Барбер взметнул свои башни и верхние этажи высоко над деревьями, словно осматривая материк, на котором стоял, так же, как и его обитатели — доктора — исследуют органическое тело — внутренний материк человека.

Герунд Жирес, непрестанно вытирая лоб галстуком, замер в ожидании на ступенях главного входа. Его флайер парковался недалеко на стоянке. Словно влюблённый под часами, гордый Герунд смиренно переминался с ноги на ногу на испепеляющей жаре. Непосвящённых не пускали в Барб Барбер.

Наконец, та, которую так ждали, появилась на широкой лестнице.

Его жена — Сиро.

Она обернулась, по-видимому, прощаясь с кем-то, и начала спускаться по ступенькам.

Как всегда, ожидая её, Герунд терялся в догадках. Как удавалось ей перестроить свои мысли, отвлечься от этого монастыря — Барб Барбера и вернуться во внешний мир.

Он взглянул на неё с вожделением и любовью, и она, словно почувствовав это, выпрямилась: голова её поднялась выше, она ускорила шаг.

Когда Сиро спустилась с лестницы, Герунд заметил в её глазах заряд беспричинного веселья, с которым она одинаково смотрела и на мир и на мужа.

— Словно век тебя не видела, — сказала Сиро, обнимая и целуя его.

— Так оно и есть, — пытался сопротивляться он.

— Правда? — дурачилась она. — Но это же недолго!

Герунд взял её за руку и повёл в направлении массивного треугольника флайера.

Месяц медитации, который Сиро как доктор вынуждена была пройти, пошёл ей на пользу: основанные на системе высокого эга, дисциплины Барб Барбера были направлены на восстановление функций мозга и тела медицинского персонала всего мира.

Сиро выглядела моложе и как никогда ранее жизнерадостной.