Й. Несвадба - Мозг Эйнштейна

Что касается материального вознаграждения, не стоит уточнять сумму. Надеюсь, что правительство должным образом оценит мои заслуги. Вот условия, которые я ставлю. Это моя декларация. После ее обсуждения я готов передать свое изобретение на службу обществу…

Он поклонился и сел во главе стола. Министр даже не поднялся и говорил сидя.

— Головокружение от успехов — явление не новое. Действительно, вы добились многого и имеете право на изрядное головокружение. Менять руководство института мы не будем. Именно сейчас на решающих местах нам понадобятся сознательные люди. Техники, лишенные широкого кругозора, никуда и ни к чему не придут, это вы и сами поймете, пан Бауэр. Товарищ Коваль останется на своем посту. Вам мы заплатим, сколько захотите. Хоть миллионы. — Он улыбнулся и встал. — Если они вам понадобятся. Среди нас уже много людей, удовлетворяющихся радостью, которую приносит выполненная работа. Пойдемте, — сказал он Ковалю и направился к двери. Захлопнул ее за собой. Все молчали.

— Вы все еще пьяны, Бауэр? — спустя некоторое время спросил Шуба.

— Тогда и я ничего не обязан им давать, — опомнился вдруг Шимон, вскочил и выбежал во двор.

Вертолет министра как раз готовился взлететь. Коваль обернулся к Бауэру:

— Ваша жена была права. Как это могло случиться? Сколько раз вы провозглашали, что я гениальный математик? Кто вас дергал за язык? Зачем это было нужно? Неужели вы думали, что без ваших славословий я выгнал бы вас из института? Я знаю, вы талантливы. Но вы лицемер.

— Вчера вы назвали меня творцом будущего!

Шимон уехал домой и стал укладывать чемодан. При этом ему пришлось перешагивать через разбитые накануне вещи. Он с сожалением смотрел на них, так как в трезвом со стоянии был скуповат. Позвонил жене:

— Итак, я лицемер? Прощай!

Она уговаривала его. Он должен измениться, так жить нельзя, ему самому придется в этом убедиться… Шимон раздраженно повесил трубку. Знал, что так же, как он, живет немало научных работников, считал это совершенно естественным и не видел ничего дурного в том, что люди хотят получать вознаграждение за свои заслуги. Разве это не закон социализма?

"Уйду, — говорил он себе. — Хватит с меня разговоров. Больше не стану притворяться перед самим собой!"

Он отправился на аэробусе в Роудницу, к своей первой любви. Там, на высоком берегу Лабы, у ее отца, когда-то оптового торговца мануфактурой, был большой дом с обширным садом. Шимон застал Яну в саду. Узнал ее сразу, хотя за эти годы она немного изменилась. Располнела. Он вскоре понял, почему: по саду бегало двое детей, которых Яна окликала по имени.

Когда он подошел к калитке, Яна воскликнула: Шимон! — и сразу повела его в дом. Снова, как прежде, они сидели на красивой веранде, откуда открывался вид на далекие окрестности, и она снова открыла бутылку вина.

— Словно ничего не изменилось за эти десять лет.

— Если не считать моего замужества. Кроме того, я работаю чертежницей…

Значит, у нее муж, работа, дети… Наверное, и не вспоминала о нем.

— Я часто думал о тебе.

— Почему? Ты свой выбор сделал.

Он объяснил, что другого выхода у него не было — ему хотелось пробиться, попасть на научную работу, и дочь оптового торговца была бы для него обузой. Во всяком случае, так ему тогда казалось. Но он любил ее больше всех.

— Хоть теперь не оскорбляй меня, — возразила она. — И себя в первую очередь.

Бауэр так и не понял ее.

— Ты изменилась, Яна. Я хотел сказать… приехал спросить, не согласилась бы ты теперь, спустя столько лет… Сейчас я уже не стану считаться ни с чем.

Она рассмеялась и побежала в сад — услышала, что ее младшенький плачет.

Шимон встретился с ее отцом. Пан Мрачек был все тот же. Смакуя, отпил несколько глотков вина.

— Во всем виноват ее муж. Вышла за какого-то организатора. Он не испугался такого тестя. Но я всегда предпочитал вас. Мы лучше понимали друг друга. Пойдемте! — Они вышли. За домом стоял большой обшарпанный геликоптер. — Разъезжаю. Как в былые времена. Иной раз удается неплохо заработать. Особенно если подвернется что-нибудь новенькое. Слышали вы уже о новых рубашках из искусственного волокна? Это поэма; могу вам уступить одну по дешевке.

— А вы все еще мечтаете иметь много денег? — усмехнулся Бауэр. Мрачек не понял. — Ну, сумели бы вы истратить, скажем, миллионы?

— А у вас они завелись? Если вы не знаете, что с ними делать, обратитесь ко мне, я посоветую. Тратить тоже надобно умеючи, голубчик, в этом деле нужны опыт и размах, а у кого они сейчас есть? Мы, старики, вымич раем, а кто идет нам на смену? Совершенно некультурные парни. Я бы вам все организовал: отдых на юге, зиму в Египте, круглый год — вечную весну, к завтраку икру. Если понадобится — приходите ко мне. У меня когда-то действительно были миллионы. Могу показать вам свои чековые книжки.

— Я знаю, — сказал Шимон. Он уже много раз видел довоенные обесцененные чековые книжки Мрачека.

Яна так и не появилась, и Мрачек проводил Бауэра на вокзал. Итак, здесь ничего не вышло. Возвращаться ему некуда. Он отправился в Прагу курьерским ракетным поездом. Это было удобнее, чем переполненные аэробусы.

Шимон не знал, где бы ему остановиться. К жене он возвращаться не хотел. Собственно, у него родилась неплохая идея: взять годичный отпуск. Отдыхать целый год где-нибудь у моря. Он это заслужлл. И там на досуге обо всем спокойно поразмыслить. Год каникул. Нет, два года. Он никогда не любил Жюля Верна. А кончил тем, что стал изобретателем. Вот как. Шимон остановился в отеле и там роскошно пообедал. Потом взял из банка свои вклады: накопления у него были солидные. На улице он заговорил с двумя барышнями, которые оглянулись на него. Накормил их обедом, а в пять часов угостил чаем. У одной из них был серебряный зуб. Другая все время несла чепуху. В свой отель он вернулся в одиночестве. Был уже порядочно пьян. Заказал в баре французский коньяк, но больше шести рюмок не одолел и стал путать бутылки с барменшей. Видно, всего не выпьешь, даже если ты миллионер. Мрачек, пожалуй, неправ. Голова у него кружилась. Официанту пришлось отвести его в комнату.

Утром Бауэр отправился в институт. Может, они там по зрелом размышлении все-таки согласятся на его условия. Он представлял себе, как заведет там свои порядки, как заставит их ходить по струнке! Увидим. Заглянул к инженеру Мартену. Этот брюзга получил в институте последний патент. Рационализировал использование изотопов. Интересно, сколько он за это получил?

— Не знаю, — ответил Мартен и как-то странно посмотрел на Бауэра. — Право, не знаю.

— Хочешь сказать, что ты и не поинтересовался?