Брайан Макферсон - Мудрец

— Теперь ты понимаешь, почему мы должны завладеть «жнецами», — с трудом сдерживая свою ярость, промолвил Биллдо. — Смертоносцы убивают наших горожан… пауки утаскивают их живыми сюда, под землю… здесь над нашими братьями и сестрами издеваются и даже после смерти не дают покоя… их черепа громоздят друг на друга! По обычаю наших предков после смерти тело человека должно быть предано земле, а Восьмиглазые твари измываются над замученными людьми… Горло Доггинза перехватывало от ненависти и злобы. Да и все остальные клокотали от ярости и отвращения, каждый мечтал только о мести.

Найл и сам ощущал, как внутри него пульсирует мысль о скором возмездии, как с каждым невидимым толчком эта идея разрастается в его рассудке пухлым кровавым пятном и постепенно затмевает в сознании все остальное.

Чувство мести в отношении Смертоносца-Повелителя, принявшее облик ненасытного зверя, глодало и выжигало его мозг до такой степени, что он потерял на время рассудок и был лишен способности думать о чем-либо другом.

— Ты можешь сказать, как долго они лежат в лабиринте? — задумчиво спросил Найл у притихшего Симеона. Когда убили всех этих несчастных?

У него в душе теплилась слабая надежда, что гора черепов хранится здесь давно, долгие годы, еще со времен рабства, когда пауки безраздельно владели Городом и занимались людоедством совершенно безнаказанно. В этом случае мысли о мести нужно было бы отбросить, — находка была действительно страшна, но если все происходило до заключения Договора, люди не имели никакого права на возмездие.

С трудом Симеон заставил себя приблизиться к ужасной пирамиде. Он приказал Гастурту и Марбусу встать с фонарями по обе стороны от кучи и безжизненные лучи уставились на черепа.

Как бы не было тяжело Найлу, как бы ни хотелось ему отвернуться, он приказал себе не отводить взгляда.

Мрачные мысли одолевали его, когда желтые полосы света выхватывали из тьмы пустые глазницы, провалы носов, разверстые в страшной ухмылке рты…

Когда-то все это были живые люди. Они радовались и печалились, плакали и смеялись. А потом некая безжалостная сила вдруг ворвалась в их жизнь и выпила дыхание, превратив цветущих людей в жалкие бледные обломки, наваленные друг на друга в подземном тупике…

— Мне трудно сказать, сколько времени лежат здесь все черепа… — сообщил, наконец, Симеон. Мне нужно было бы разобрать всю груду, рассмотреть все кости по очереди… Могу утверждать только одно, самые верхние попали сюда совсем недавно. Самые верхние выделяются от других по цвету, они самые белые, потому что еще не успели потускнеть под землей… Там, на самой вершине кучи лежат совсем маленькие черепа, непохожие на остальные. Думаю, что это были детские головки…

— Хочешь сказать, что это ребятишки хромоногого Имро Сапожника и его друга Флода? — уточнил Найл. — Не знаю… но все может быть…

— Что будем делать? — сурово спросил Вайг. — Нельзя же их оставить здесь? Мы не можем сделать вид, что ничего не обнаружили!

— У нас есть цель! — решительно возразил Найл своему брату, заслужив горячее одобрение Биллдо и Джелло. — Прежде всего, мы должны завладеть «жнецами» и отомстить Смертоносцу-Повелителю, вместе со всеми его прихвостнями… Потом мы обязательно возвратимся сюда и останки наших горожан будут преданы земле!

— Совершенно согласен! — угрюмо прорычал Доггинз. — Мы не забудем об этом даже тогда, когда спалим все паучьи гнезда!

Отряд повернул обратно и вышел из тупика.

Все шли в молчании, никому не хотелось больше говорить. Никто не смог бы с уверенностью сказать, сколько жителей города нашло мученическую смерть в этом гнусном месте.

Для того, чтобы хоть как-то поддержать дух в своих спутниках, Симеон попросил об остановке. Полы его походной туники распахнулись, а из одного из бесчисленных карманов была извлечена небольшая бутылочка.

Лишь только горлышко этого сосуда освободилось от пробки, зловоние подземного коридора прорезал необычайно свежий и сладкий аромат.

Для Найла не составило труда припомнить, что этот запах принадлежит раствору легендарного ортиса.

«Надо же, как бывает, — невольно усмехнулся он про себя. На днях этим раствором Симеон врачевал безутешного Имро Сапожника, падавшего от слабости, а теперь, чтобы успокоиться, приходиться вдыхать ортис и всем остальным, лучшим воинам…"

— Попробуйте немного, это сейчас каждому необходимо, — угрюмо посоветовал доктор и они тронулись дальше в путь.

Вскоре они достигли колодца, через который проникли в лабиринт, и на этот раз повернули в другую сторону.

Очередной рукав вывел их на громоздкую металлическую дверь, в центре которой виднелся поворотный круг внутреннего замка, напоминающий штурвал.

— Это по моей части, — поспешил сообщить Вайг.

Несколько томительных минут он колдовал над замком, приникнув ухом к холодной створке. Потом, действительно, отворил тяжелую дверь, повернув с ржавым скрипом гигантское кольцо.

— Похоже на то, что нам, действительно, нужно именно сюда, — подтвердил Найл, проверив направление.

Миновав еще несколько узких секций тоннеля, когда они в очередной раз завернули за угол, Найл сверил координаты и сообщил: — Все. Кажется, добрались… Если мы с братом не ошибаемся, арсенал должен находиться сейчас точно над нами.

Отвесно вверх уходила вертикальная лестница, напоминающая ту, по которой они не так давно проникли в лабиринт.

— Я пойду вперед! — приглушенно сказал начальник дворцовой охраны, поправляя на спине тускло поблескивающий цилиндр пневматического гарпуна.

Несмотря на свои внушительные габариты, двигался он с удивительной легкостью. Ветхая лестница поскрипывала и шаталась под настойчивым напором, а он, несмотря ни на что, цепко и проворно взлетел наверх.

Скоро над головой послышался тихий скрежет.

Джелло отодвинул в сторону массивную крышку люка и внутрь туннеля внезапно полились лучи тусклого желтого света. Сердце Найла настороженно замерло. Он представлял себе, что если там, в арсенале, горит свет, значит кто-то внутри есть.

Но, к его удивлению, начальник охраны никого не обнаружил и скоро сверху раздался его сдавленный голос:

— Тут пусто! Я жду вас!

Он первым выбрался наружу, освобождая проход для остальных.

Поднявшись по отвесной металлической лестнице, покрытой толстым слоем скользкого налета, отряд очутился в просторном высоком помещении каземата без окон, освещенном десятком тусклых факелов.

Снизу до самого верха стены были облицованы грязно белыми плитками, а по обеим сторонам зала тянулись узкие галереи, своеобразные металлические мостики, уходящие ввысь, в тьму неопределенности.