Айзек Азимов - Постоянная должность

Это «что-то не так» было всего лишь слабым блеском маслянистой жидкости на резьбе между главным манометром и самим баллоном. Он подцепил ногтем немного жидкости и понюхал ее.

Пока он доставал гаечный ключ и захватывал им шестигранную гайку, ему казалось, что вокруг беспредельная тишина. Он резко нажал на ключ, и вентиль со странным скольжением повернулся.

Вывернув манометр, Брэйд увидел, что вся резьба покрыта густой жидкостью, похожей на глицерин. Стоило ему повернуть главный вентиль против часовой стрелки, и лаборатория разлетелась бы от взрыва, как карточный домик. Брэйд бессильно опустился на стул, его знобило.

Был уже почти час, и он решил спуститься в студенческую лабораторию. Заперев дверь, он несколько раз проверил замок. Сможет ли он теперь оставлять свой кабинет незапертым? Никогда!

Чарли Эмит готовился к демонстрации опыта по получению семикарбазона под давлением. Это означало, что примерно через пятнадцать минут Эмит начнет делать «бомбу», медленно вертя стеклянную толстую трубку над пламенем. В результате он запаяет трубку, и эта запайка выдержит давление в несколько атмосфер при нагревании реагентов внутри «бомбы». Подобные опыты всегда вызывали у Брэйда беспокойство, так как не исключали возможность несчастного случая. Но Эмит все делал отлично. Взгляд его был устремлен на ровное пламя, а его уверенные руки методично превращали сужающийся конец трубки в раскаленный желтый шар.

«Но ведь для того, чтобы смазать глицерином резьбу манометра на кислородном баллоне, нужны уверенные руки и ледяное сердце». Брэйд тут же устыдился своих мыслей. Чарли Эмит? Незаметный Чарли? С чего бы? Вошла Роберта Гудхью, мельком нерешительно улыбнулась ему, затем поспешно прошла к боковому шкафу, чтобы проделать какие-то последние манипуляции с реактивами, приготовленными утром для дневных экспериментов.

Брэйд посмотрел на часы. Без пяти час. Ровно через пять минут студенты начнут заполнять лабораторию.

Он с грустью задумался о том, как вся жизнь преподавателя расписана по часам — лекции, лабораторные занятия, семинары, заседания кафедры…

Минутная стрелка коснулась двенадцати, и первый студент вошел в лабораторию, развертывая на ходу черный резиновый фартук и надевая его через голову. Как полагается, он сказал: «Привет, профессор Брэйд!» — положил книги на один из столов и раскрыл не раз облитое кислотой руководство по лабораторным работам. Из книги выпали сложенные листки бумаги. Студент воззрился на них сначала с удивлением, а потом с ужасом. Он быстро прошел в тот конец лаборатории, где стоял Эмит.

— Послушайте, мистер Эмит, — волнуясь, начал студент, — по-моему, я забыл сдать отчет по прошлой лабораторной работе. Ничего, если я отдам его сейчас?!

Эмит ответил грубовато-покровительственным тоном, возможно, чувствуя, что Брэйд смотрит на него:

— Ладно, я посмотрю его позже. Но в следующим раз чтобы это не повторялось!

Брэйд рассеянно наблюдал, как Эмит взял бумаги. В лабораторию быстро входили другие студенты. Время делало свое дело. Время, которое разрезает на кусочки день преподавателя и, как на кресте, распинает его на часах. Время… Только что оно чуть не остановилось для него навсегда. Милостивый боже!.. Он вдруг почувствовал, что и лаборатория и студенты словно исчезли куда-то и он остался один на один со своими тяжелыми, запутанными мыслями.

Резко повернувшись, он вышел из лаборатории, ощущая, как ему удивленно смотрят вслед.

ГЛАВА 16

Брэйд опять взялся за телефонную трубку. Чтобы набрать номер, ему пришлось заглянуть в телефонный справочник.

— Но мне необходимо, — объяснял Брэйд. — Это очень важно и отнимет не более минуты. Нет, я действительно не могу ждать до трех часов!

Да, он не мог ждать. Он должен был узнать сейчас же, сию минуту. Ожидание было невыносимо.

Высокий слабый голосок, звучавший сейчас в трубке, был испуганным…

— Ты уверена? — спросил в заключение разговора Брэйд. — Так все и было!

Он подсказывал другие возможности до тех пор, пока ему не показалось, что сейчас он услышит плач. Он только еще раз спросил: «Ты абсолютно уверена?» затем бросил трубку.

Итак, теперь он знает все: и мотив и последовательность событий. По крайней мере думает, что знает.

Но как обосновать свои подозрения? Как нужно поступить, чтобы доказать несомненный, с его точки зрения, факт, чтобы он стал признанным фактом и для других? Он сидел, спокойно размышляя, до тех пор, пока солнце не опустилось так низко, что стало светить ему прямо в глаза, и ему пришлось встать и задернуть штору. В этот момент послышался осторожный стук в дверь. Теперь Брэйд уже сразу узнавал дородную фигуру, контуры которой неясно виднелись сквозь матовое стекло.

— Входите, мистер Доуни!

— День добрый, профессор! Узнал о звонке и решил, что мне лучше сразу прийти. Сожалею, что меня не было на месте.

— Это неважно.

— Отлично, проф. Что еще случилось? У такого человека, как вы, должны быть веские причины, чтобы названивать в полицию.

— Боюсь, что так. — Брэйд с нетерпением следил за тем, как полный детектив усаживается поудобней, и сразу выпалил:

— Послушайте, на мою жизнь было покушение!

Доуни, который полез было в жилетный карман за сигарой, замер, и из его глаз исчезло дружелюбие. Они были холодными, когда он спросил:

— Неужели? И вы пострадали?

— Нет, я спасся. Но еще одно мгновение…

— Так сказать, в самую последнюю секунду?

— Вот именно.

Брэйд внезапно почувствовал мертвящий холод. Не было никакого сомнения, что детектив смотрит на него враждебно. Нет, еще точней; впервые Доуни смотрел на него так, как будто он наконец убедился, что Брэйд и есть убийца.

Взяв себя в руки, Брэйд неторопливо рассказал, каким образом он обнаружил, что кто-то испортил его баллон с кислородом. Доуни слушал безучастно, полуприкрыв глаза веками. Только однажды он проявил интерес: когда Брэйд заговорил о жидкости, напоминавшей глицерин. Сжав руками край стола, Доуни сразу же переспросил:

— Глицерин? Это нечто вроде нитроглицерина?

Брэйд подавил раздражение:

— Нет, нет! Сам по себе глицерин довольно безопасен. Он применяется в кондитерских изделиях и в косметике.

— Безопасен? Но тогда…

— Безопасен в обычных условиях. Но если открыть этот баллон, то тогда чистый кислород создаст в небольшой камере давление около 125 атмосфер. Заметим для сравнения, что давление кислорода в воздухе составляет примерно лишь 0,2 атмосферы. Под действием кислорода высокого давления безопасный в обычных условиях глицерин вступает в бурную реакцию, выделяя значительное количество тепла…