Константин Вронский - Черная богиня

— Скоро и вы там окажетесь, — насмешливо протянул Домбоно.

— А чего еще от таких, как вы, ожидать? — площадь была черным-черна от людей, они сгрудились так кучно, что и пошевелиться бы не смогли. — Конечно, вы можете меня повесить в клетке с другими за компанию, а потом еще и подарить богу дождя… но ведь это не поможет выздороветь принцу Мин-Ра. В результате его парализует, он будет страдать от ужасных болей и в один далеко не самый прекрасный день скончается в муках…

«Говори, Холодов, говори, — понукал он себя. — Даже если ты порешь чушь несусветную! Рассказывай медицинские страшилки, за которые в Питере тебя погнали бы из клиники пинком под зад! Распиши ему эту разнесчастную остеому как рак костей; дай понять, что побегут метастазы по всему телу, в мозг попадут — давай, сочиняй жутковатую сказку, Холодов… Здесь только слова могут быть гарантом выживания…»

Домбоно мрачно глядел на Алексея. Его бронзовое лицо превратилось в маску древнего божка гнева.

— Откуда тебе известно про Мин-Ра? — тихо спросил он.

— Откуда, откуда… Паша Савельев рассказал. У мальчика смерть засела в бедре, и никто ее оттуда изгнать не может, — Холодов подошел к Домбоно. Рядом с могучим верховным жрецом он чувствовал себя немыслимо маленьким, ничтожным, карликом, хотя низкорослым себя никогда не считал при росте в 184 см. — Помочь сможет только операция.

— Мы прооперируем его, — спокойно отозвался Домбоно.

— Вы? Нет. Думаю, я имею честь беседовать с господином Домбоно? Савельев назвал вас главным хирургом, но он вечно у нас шуткует, даже если его будут укладывать на жертвенник, Пашка отпустит пару поганистых шуточек. Это он сам себя так успокаивает. Я же совсем другой… Я жутко боюсь, господин Домбоно, и я совсем не хочу умирать. Ваше предложение освободить узников, если операция удастся, все еще в силе?

— Это предложение нашей богини, — Домбоно невозмутимо поглядывал на пирамиду. — Лично я был против.

— Давайте все обсудим, — Алексей наклонился и взял свой рюкзак. И тут же море копий задрожало, пошло волной. Холодов покачал головой и слабо улыбнулся. — Да нет, бомбы у меня в сумке нет, не бойтесь. Домбоно, я — врач. Хирург-онколог. И я готов оперировать мальчика.

— Вы… — Домбоно испытующе глянул на него. Только на мгновение его лицо прояснилось, но тут же его заволокло тучами презрения. — Вы что, больше можете, чем мы?

— Я-то не раз уже удалял чертову остеому. В первую очередь у детей. Сегодня они скачут, как молоденькие ягнята.

«Так и продолжай, — похвалил себя Алексей. — Такой разговор он понимает. Это убедит его. Да, и как только такое возможно? По-английски чешет как англичанин, а думает как фараон какой-то?! Все это слишком безумно, чтобы быть правдой, но тем не менее факт! За моей спиной висят клетки. Ника за решеткой, словно дикий зверь какой-то».

— Идемте! — решительно произнес Домбоно. И царственно кивнул своей «армии». Стена железных наконечников отпрянула в стороны, открывая дорогу к огромным воротам, с двух сторон охраняемым сказочными золотыми существами: тела человечьи, головы птичьи, а лапы — львиные. — Уж пожалею вас, не буду гонять по лестнице. Проведу иным путем, — усмехнулся Домбоно.

«Вот он какой, дворец-то, — подумал Холодов. — Я все-таки добился своего! Ника, я добился своего! Они отведут меня к этой богине! Они не стали убивать меня! Через час-другой — самое большее — тебя вновь спустят на землю, выпустят из клетки! Твоя свобода — мое первое условие, иначе никого я оперировать не буду».

Внезапно Алексей почувствовал себя очень сильным. Почувствовал, какой властью обладает он надо всей Мерое. Над этим сказочным царством-государством.

«Будем надеяться, что это и в самом деле остеома, — подумал Алексей, идя вслед за Домбоно к дворцу. — Господи боже, сделай так, чтобы Пашка оказался прав. Если ж это и в самом деле рак костей… Ника, тогда нам не спастись. Тогда я бессилен…»

Перед входом во дворец он замер, оглядываясь на стены храма. Люди в клетках отсюда были практически совсем не видны, маленькие такие букашки… Но Алексей все равно знал, что сейчас все они стоят у решеток и смотрят на него. Савельев, вероятно, уже все рассказал им. Какой же невероятной надеждой живут они сейчас! С какой последней, отчаянной верой думают сейчас о нем!

Большая рука Домбоно опустилась ему на плечо. Алексею показалось, что его тело насквозь пронзило током. «Вот оно, то самое, о чем рассказывал Пашка, — понял он. — Загадочная сила. Да этот человек просто комок какой-то удивительной энергии».

— Спустите клетки вниз! — громко попросил Холодов.

— Нет.

— Вы что, столь мало цените своего будущего царя?

Домбоно не ответил. Он хлопнул его по плечу, довольно больно хлопнул, надо сказать, так что болью стрельнуло даже в голову Холодова. А затем повел во дворец.

Сколько времени прождал Холодов, промаялся между сияющими золотыми стенами с удивительными письменами и картинами, он бы и сам никогда не сказал — ему самому эти часы ожидания показались вечностью. Он стоял в огромном зале, поглощенный абсолютной тишиной. Настороженно оглядывался в поисках двери, но повсюду были только золотые стены… стены из фантастических романов и повестей. Казалось, они рассказывали историю Мерое… Тысячелетия счастья в горной долине, в благодатном чреве матери-земли.

Шаги Холодова были единственным звуком, жалкой попыткой порвать безукоризненное полотнище тишины.

Эти шаги бисером бились в уши. Самому Холодову они казались ударами молоточков внутри черепа. А потому он замер в ожидании невесть какого зрелища.

Наконец, незримая дверь в стене открылась. Появился Домбоно в ореоле загадочного света. За ним два жреца несли кровать. На ложе, замотанный в золотую пелену, лежал Мин-Ра. Лежал неподвижно… Неподвижность, стылая заторможенность казались в Мерое символами божественности… А еще тишина, эта ужасная, мертвая тишина!

Холодов вздрогнул. Ложе поставили в двух метрах от него; жрецы бесшумно удалились. Домбоно указал на детское тельце.

— Я повторю то, что уже говорил вашему товарищу: коснувшись сына Солнца, вы неразрывными нитями связываете свою жизнь с его жизнью.

Холодов молча кивнул головой. Судорога сдавила горло. «Давай, парень, — шепнул он. — Обследования, диагноз, приговор, можно оперировать или нет. Прогноз, от которого зависит наша жизнь. Жизнь Ники…»

— Это что такое? — наигранно возмутился он, а сердце ушло в пятки. — Это почему это парень на кровати лежит?! Пусть встает.

Домбоно глядел на Холодова так, как будто Алексей только что убил Мин-Ра. Мальчик не шевелился, только пальчики едва заметно подрагивали. Нервозно перебирали расшитую золотом пелену.