Ларри Нивен - Полет лошади

— Джордж Линкольн Бейли выделил группу своих сотрудников для освещения инцидента. Кроме того, он пустил репортаж практически в прямой эфир, монтируя его по мере поступления информационного материала. Таким образом, каждый житель США, имеющий телевизионный приемник, получил возможность наблюдать необузданную жестокость, свидетелями которой стали видавшие виды сенсаторы ЦИА.

На экране снова появилось загорелое лицо. Потом, словно через прорванную плотину, на улицу Молл начали стекаться толпы людей, совершенно озверевших и сокрушающих все, что попадалось под руку.

— Почему? — Уош Эванс усмехнулся, показав ослепительно белые зубы. — Кажется, есть профессиональные бунтовщики, которым это дело просто по душе.

Джерибери взъерошил волосы. Он никогда не слышал, чтобы подобные события комментировались таким вот образом.

— Теперь, кажется, все стихло. Кому же хочется быть замешанным в организации мятежа? — Уош Эванс начал загибать свои длинные, тонкие пальцы с розовыми ногтями. — Во-первых, чтобы утихомирить взбунтовавшуюся толпу, необходимо огромное число полицейских. Во-вторых, как можно больше сенсаторов. В-третьих, любому желающему разрешается обратиться к общественности.

На экране, за Уошем Эвансом, замелькали транспаранты, плывущие над волнующимся морем голов. Лицо девушки, такое огромное, что был виден один рот, перекосилось от ярости, и она пронзительно закричала: «Узаконьте электродное удовлетворение!»

— Любой, у кого есть что сказать. Любой жаждущий быть услышанным. Здесь репортеры! И камеры! И общественность!

Камера в руках сенсатора задергалась. Из транслятора перемещений выходила сама Анжела Монк! Несравненная Анжела Монк, порнозвезда, совершенно непринужденно чувствовавшая себя в белом платье из редкой крупной сетки, не терявшая самообладания, пока не поняла, в какую заварушку она попала. Красотка хотела было скрыться незамеченной, но несколько сильных рук вытащили визжащую приму из транслятора до того, как она успела набрать код.

— …Есть здесь и те, кто уже однажды участвовал в подобных событиях. Таких немало. Теперь они испытывают уже не такие чувства, как в прошлые разы. Однако эти категории составляют лишь малую часть присутствующих. Сколько же людей имели глупость просто прийти поглазеть на мятежников? Немного, но они прибыли из самых отдаленных уголков США и даже из других стран. И чем больше людей собиралось на улице Молл, чем громче они спорили и скандировали, тем лучшие условия создавались для грабителей. — Эванс загнул последний палец. — А они стекались отовсюду. В наши дни можно добраться из одного конца страны в другой за доли секунды.

Теперь лицо Эванса красовалось уже на фоне иных событий. Разбитые вдребезги витрины; приглушенные завывания полицейских сирен. Зависший в воздухе вертолет ЦИА. Похожий на гориллу детина, держащий под мышкой ворованные телевизоры.

Эванс спокойно взглянул с экрана на своих зрителей.

— Вы стали свидетелями событий на улице Молл. Неопознанный магазинный воришка, скрывшийся сенсатор, принявший обыкновенную уличную стычку с полицией за мятеж…

— Господи, Боже мой! — Джерибери Джансен мгновенно очнулся от своих раздумий. — Они же обвиняют во всем меня!

— Вы не одиноки — меня тоже, — сказал Джордж Бейли. Он запустил пальцы в свои белокурые блестящие волосы, обрамляющие загорелое лицо и спускавшиеся до плеч. — Вы — второй в цепи виновников случившегося, я — третий. Если бы только им удалось найти эту женщину, которая ударила полицейского!

— Она все-таки скрылась?

— Бесследно. Джансен, вы похожи на черта.

— Мне следовало сменить костюм. В этом я снимал мятеж, — неестественно засмеялся Джерибери. — Хорошо, что вы еще здесь. Надеетесь таким образом удержаться в своем кресле?

— Нет. Мы всю ночь заседали на конференции; разошлись только минут двадцать тому назад. Черт побери этого Уоша Эванса! Вы слышали…

— Кое-что.

— Пара директоров хотят уволить его. Однако это будет похоже на древний метод тушения пожара с помощью бензина. Внесены и более мудрые предложения… Вы были у врача?

— Со мной все в порядке. Отделался легкими ушибами… устал и проголодался. Я потерял камеру.

— Вам еще повезло, что сами остались живы.

— Я знаю.

Джордж Бейли сложил руки на груди.

— Жаль, что именно я должен сообщить вам об этом. Нам больше не потребуются ваши услуги, Джансен.

— Что? Вы увольняете меня?

— Да. Давление общественности. Мне не хотелось бы обманывать вас. Короткий репортаж Уоша Эванса сделал свое дело. Получается, что вы спровоцировали мятеж на улице Молл. Лучше всего, если мы сможем сообщить, что за это вас лишили работы.

— Но я ни в чем не виноват!

— А вы подумайте обо всем, что произошло. — Бейли смотрел мимо него. — Я тоже несу ответственность за случившееся. Администрация ЦИА может и меня вышвырнуть отсюда вслед за вами.

— Подождите… — Джерибери замолчал и, собравшись с духом, начал снова: — Подождите минуточку. Если я правильно вас понял… А как же свобода средств массовой информации?

— Мы и это обсуждали.

— Я ничего не преувеличивал, не передергивал факты. Вначале я сообщил как раз об уличном инциденте. Когда он перерос в мятеж, я назвал его мятежом. Я что, обманул кого-то? Сказал неправду?

— Смотря с какой стороны подходить к этому вопросу, — устало ответил Бейли. — У вас была возможность направить объектив камеры в другую сторону, однако вы брали в кадр дерущихся и спорящих, а я выбирал самые захватывающие моменты. Мы с вами отлично поработали — происходящее выглядело как настоящий, хоть и маленький мятеж. Повсюду стычки! Затем все желающие попасть в самую гущу событий поспешили на Молл, как и сказал Эванс, и через какие-нибудь тридцать секунд маленький мятеж перерос в бесчинства разбушевавшейся толпы.

Он помолчал.

— Знаете, какие поступили предложения? Ввести лимит времени на сводки новостей и закон, запрещающий освещение событий до истечения двадцати четырех часов после того, как они имели место. Можете вообразить себе что-нибудь более глупое! В течение десяти тысяч лет наши коллеги стремились доносить до людей последние новости как можно быстрее и сообщать о них по возможности более полно, а теперь… Однако, Джансен, я ни черта не понимаю в проблеме свободы средств массовой информации. Мятеж так и не удалось подавить, и все винят в этом только вас. Вы уволены.

— Благодарю вас. — Джерибери, казалось, из последних сил поднялся со стула. Бейли тоже едва двигался, но к тому времени, как он успел обойти свой стол, Джерибери уже набирал код в трансляторе.