Ларри Нивен - Воители (Сборник)

— Здесь я задаю вопросы. Кто вы?

— Дон Доминго.

У него был явно испанский акцент, характеризующийся мягким произношением согласных. Если он и был встревожен, то внешне виду не показывал.

— Слушайте, как это могло случиться, что вы не упали, когда я ударил вас рукояткой пистолета?

— Я что, не говорил, что вопросы здесь задаю я…

— Ваше лицо покрылось румянцем. Вас что-то смущает?

— Черт вас дери, Доминго, где Синк? Куда вам велели отвести меня?

— В его резиденцию.

— Какую именно? «Бел Эйр»?

— Куда же еще. Вы знаете, такой крепкой башки, как у вас, мне еще не доводилось встречать…

— Не ваше дело!

— Ладно, ладно. А что теперь будем делать?

В полицию я никак не мог звонить

— Ну, скажем, свяжу вас. Когда все поуспокоится, сдам вас за попытку напасть.

— Когда все поуспокоится, вам уже нечего будет, как мне сдается, особенно делать. Вам в самом скором времени продырявят голову, но когда точно это случится…

— Ну-ка сейчас же выбросите ЭТО!

В двери, что вела в кухню, появился марсианин. Рука его строилась вокруг консервной банки с тушенкой, проходя и через жесть банки, и сквозь ее содержимое.

Затем произошел страшный взрыв в спальне.

Это взорвалась зажигательная бомба. Половина гостиной мгновенно занялась пламенем. Я подхватил свой гиро, ткнул его в карман.

Вторая бомба взорвалась в коридоре. Взрывной волной дверь вышибло внутрь гостиной, язык пламени подхватил кресло, которым я воспользовался для того, чтобы заблокировать дверь, и швырнул его через всю комнату.

— Нет! — завопил, что было мочи Доминго. — Хэнделю было велено обождать! Что это значит?

Теперь мы изжаримся, отметил про себя я, быстро отступая назад и хаотически размахивая руками, инстинктивно пытаясь отогнать от себя пламя.

— Вы сейчас страдаете от избытка тепла? — спокойным тенорком спросил марсианин.

— Да! Черт побери, да!

Огромный резиновый мяч шлепнулся о мою спину, швырнув меня к стенке. Я обхватил туловище руками, чтобы хоть как-то смягчить удар, хотя смутно и понимал, что все равно получу сотрясение мозга и выключусь. Однако в самый последний момент перед тем, как я должен был врезаться в стенку, она исчезла. Это была капитальная стенка здания! Совершенно потеряв равновесие, я полетел в пустоту ночи с высоты в шесть этажей на асфальт тротуара.

Я сцепил зубы, чтобы не завопить от отчаянья. Земля быстро подо мною поднималась — именно земля поднималась — как, черт возьми, такое могло произойти с землей? Я широко раскрыл глаза. Все теперь проходило, как при замедленной съемке. Секунда растянулась до бесконечности. У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, как случайные прохожие, вытягивая шеи, запрокидывают головы вверх, и заприметить Хэнделя возле угла здания, прикладывающего платок к раскровавленному носу. Времени хватило даже для того, чтобы глянуть через плечо на Доминго, фигура которого резко выделялась на фоне бушевавшего пламени, как бы паря в огромной дыре, проделанной в стене моей квартиры.

Пламя лизнуло его. Он прыгнул вниз.

Он будет падать, как при замедленной съемке?

Нет, он пронесся мимо меня, как выброшенный через окно металлический сейф. Я слышал, как тело его ударилось об асфальт. Звук был далеко не из приятных. Проживая на Уолл-Стрит в ноябре шестьдесят восьмого года, я каждую ночь слышал точно такие звуки в течение нескольких недель после выборов. Я так никогда и не привык к ним.

Однако ни одна мышца не говорила мне о том, что я падаю. Я медленно погружался в воздух, как будто это была вода. Теперь уже человек шесть-семь наблюдали за тем, как я опускаюсь. У них у всех были широко разинуты рты. Что-то уткнулось мне в бок, я шлепнул его ладонью и обнаружил, что сжимаю в кулаке пулю сорок пятого калибра. Другую я буквально смахнул со своей щеки. В меня стрелял Хэндель.

Я выстрелил в ответ, почти не целясь. Если бы марсианин не «помогал» мне, я бы, нисколько не задумываясь, разворотил ему череп. А так — Хэндель развернулся и пустился наутек.

Я коснулся земли и побрел побыстрее прочь. Добрый десяток пылающих любопытством глаз впились мне в спину, но никто даже не делал попыток остановить меня.

Никаких признаков марсианина не наблюдалось. Никто не пошел за мною следом. Полчаса я сворачивал то в один переулок, то в другой, по старой доброй привычке стряхнуть хвост, пока не завалился в небольшую безымянную пивнушку.

У меня начисто исчезли брови, что придавало моему лицу очень удивленный вид. Я понял, что изучаю свое собственное отражение в зеркале при входе внутрь бара, выискивая и другие признаки того, что побывал в сражении.

Лицо мое, никогда не блиставшее особой красотой, было облагорожено разными шрамами и наростами вживленной ткани, нажитыми за многие годы, а светло-каштановые мои волосы никак не хотели держаться на одном месте. Мне пришлось даже нарастить год тому назад некоторое количество искусственных для того, чтобы прикрыть шрам от пули на коже черепа. Все мои шрамы находились там, где им и полагалось быть, а новых ран синяков мне так и не удалось обнаружить. Одежда моя была в полном порядке. Я нигде не испытывал боль. Все теперь казалось каким-то нереальным, а сам я чувствовал себя несколько раздосадованным.

Однако следующая моя стычка с Синком наверняка будет всамделишной.

Со мной были только верный мой гиро и горсть реактивных пуль в кармане. Особняк Синка охранялся не хуже Форта Нокс. И Синк обязательно будет меня ждать. Он прекрасно понимал, что я не стану спасаться бегством.

Мы многое знали друг о друге, слишком многое, если учесть, что никогда не встречались лично.

Синк был абсолютным трезвенником, хотя его нельзя было назвать фанатичным борцом с алкоголем. Спиртное было во многих помещениях его особняка-крепости. Но его всегда держали так, чтобы оно не попадалось Синку на глаза.

Обычно в особняке с ним жила какая-либо женщина. Вкус у Синка был отменный. Женщин он менял весьма часто, но они никогда не оставались недовольными, вот что странно. Правда, они и никогда не оставались при этом бедными.

У меня было несколько свиданий с женщинами, получившими отставку у Синка, и я не препятствовал им рассказывать о Синке, если такое желание у них появлялось. Вот их единогласное мнение о нем: Синк был мужиком, что надо, во всех отношениях, щедрым транжиром, находчивым и увлекающимся всем, что того стоило.

Однако никто из них не имел особого желание вернуться к нему.

Синк платил хорошо, полной мерой. Когда возникала необходимость, он вносил любые суммы в качестве залога, чтобы выручить своего человека из тюрьмы. Он никогда никого не предавал. И — что было еще более необычным — его тоже никогда не предавали. Мне стоило немалых трудов узнать что-либо, касающееся Синка. Никто не хотел раскалываться.