Жюль Верн - Невидимая невеста

Он был уже, так сказать, при полном параде: весь в черном, в одежде, принятой в высшем свете, где строгие костюмы мужчин контрастируют с яркими туалетами женщин.

Марк так и сиял от счастья, ничто не омрачало его радости.

Он горячо обнял меня, и я прижал его к груди.

— Моя дорогая Мира попросила тебе напомнить, — сказал он.

— …Что свадьба назначена на сегодня, — продолжил я со смехом. — Ну что ж, передай, что если я не опоздал на церемонию в ратуше, то не опоздаю и в собор! Вчера… я сверил часы с часами дозорной башни! И ты сам, дорогой Марк, постарайся не задерживаться!.. Ты ведь знаешь, что твое присутствие необходимо!.. Иначе нельзя будет начать церемонию!..

Он ушел, а я поспешил закончить свой туалет. Заметьте, что было только девять часов утра.

Мы должны были собраться в особняке Родерихов. Оттуда намечалось отправиться в венчальных каретах — мне нравилось это необыкновенное название. Поэтому, чтобы продемонстрировать свою точность, я прибыл в особняк ранее назначенного времени (чем заслужил приветливую улыбку невесты) и стал ждать в гостиной.

Один за другим появлялись участники (скажем лучше, персонажи, учитывая торжественность обстоятельств) вчерашней церемонии в ратуше. Теперь они были в парадной одежде — в черных фраках, черных жилетах, черных брюках: ничего, как видим, мадьярского, все на парижский манер. В петлицах красовались награды: у Марка — ленточка кавалера Почетного легиона, у доктора и судьи — австрийские и венгерские награды, у обоих офицеров в великолепных мундирах полка «Пограничной военной зоны» — кресты и медали, у меня — простая красная ленточка.

На Мире Родерих (а почему бы мне не назвать ее Мирой Видаль, ведь жених и невеста уже были соединены узами гражданского брака) был восхитительный туалет — белое муаровое платье со шлейфом, корсаж, расшитый белыми цветами померанцевого дерева. В руках она держала роскошный букет невесты, и на ее прекрасных белокурых волосах сиял свадебный венец, с которого длинными складками спадала белая тюлевая вуаль. Это был венец, принесенный моим братом: она не захотела надеть другой.

Войдя в гостиную с матерью, в богатом наряде, она подошла ко мне, протянула руку, и я пожал ее с любовью, по-братски. Сияя от радости, она сказала:

— Ах, мой брат! Как я счастлива!

Видимо, у нее не осталось никаких воспоминаний о тех несчастливых днях, о тягостных испытаниях, что выпали недавно на долю этой достойной семьи. Даже капитан Харалан, казалось, все забыл. Пожав мне руку, он сказал:

— Нет… не будем больше об этом думать!

Вот какой была программа этого дня, получившая всеобщее одобрение: без четверти десять отъезд в собор, где прибытия новобрачных будут ждать губернатор Рагза, представители властей и почетные лица города. После свадебной мессы, при подписании актов в ризнице собора — представления и поздравления. Возвращение в особняк Родерихов на завтрак с участием примерно пятидесяти гостей; вечером празднество в гостиных особняка, на которое было разослано около двухсот приглашений.

Как и накануне, в первом ландо разместились невеста, доктор, госпожа Родерих и господин Нойман; во втором — Марк и три других свидетеля. По возвращении из собора Марк и Мира Видаль сядут в одно и то же ландо. Другие экипажи уехали за теми, кто должен был присутствовать на религиозной церемонии.

Господину Штепарку пришлось принять меры для обеспечения порядка, ибо публики как в соборе, так и на площади Святого Михаила ожидалось много.

Без четверти десять экипажи выехали из особняка Родерихов и направились по набережной Баттиани. Достигнув Мадьярской площади, они пересекли ее и поехали через богатый квартал Рагза — по улице Князя Милоша.

Стояла прекрасная погода, веселые лучи майского солнца пронизывали небо. Под аркадами улицы толпа людей шла в направлении собора. Все взгляды, обращенные к первому ландо, были полны симпатий и восхищения юной новобрачной, и я должен отметить, что доля этого внимания относилась и к моему дорогому Марку. В окнах виднелись улыбавшиеся лица, отовсюду слышалось столько приветствий, что ответить на все было невозможно.

— Право, я увезу из этого города приятные воспоминания! — произнес я.

— Венгры ценят в вашем лице Францию, которую они любят, господин Видаль, — ответил мне лейтенант Армгард, — и они счастливы, что благодаря этому браку в семью Родерих войдет француз.

Мы приближались к площади. Движение было здесь так затруднено, что лошадям пришлось идти шагом.

С башен собора, овеваемых восточным ветром, лился радостный звон колоколов, а около десяти часов высокие ноты курантов дозорной башни присоединились к звучным голосам колоколов собора Св. Михаила.

Когда мы прибыли на площадь, я увидел, что справа и слева вдоль боковых аркад выстроился кортеж экипажей, на которых приехали приглашенные.

Было ровно десять часов пять минут, когда два наших ландо остановились перед ступеньками центрального портала, обе двери которого были широко раскрыты.

Доктор Родерих вышел из экипажа первый, за ним — взявшая его под руку Мира. Затем сошли господа Родерих под руку с господином Нойманом. Мы тоже сразу вышли и отправились за Марком между рядами зрителей, стоявших вдоль паперти.

В этот момент большой орган внутри собора заиграл свадебный марш венгерского композитора Конзаха[80].

В то время в Венгрии согласно литургическому ордонансу, не принятому в остальных католических странах, супруги получали благословение только после свадебной мессы. Очевидно, на богослужении новобрачные должны были присутствовать не как супруги, а как жених и невеста. Сначала месса, затем таинство бракосочетания!

Марк и Мира направились к предназначенным для них двум креслам перед большим алтарем. Затем родители и свидетели разместились сзади на приготовленных заранее сиденьях.

Все стулья и кресла на клиросе[81] были уже заняты многочисленными приглашенными. Среди них находились губернатор Рагза, магистраты, офицеры гарнизона, члены муниципалитета, первые чиновники администрации, друзья семьи, видные деятели промышленности и торговли. Дамам в блистательных туалетах были отведены специальные места. Толпа любопытных теснилась за решетками клироса, этого шедевра кузнечного дела XIII века. Ну а те, кто не смог подойти к дверям клироса, заняли все стулья большого нефа.

В поперечных и боковых нефах и даже на ступеньках паперти собрался простой люд. В этой толпе, где преобладали женщины, можно было заметить людей в национальных мадьярских костюмах.