Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

– Я? Ты спятила. Ты же видишь, как они одеты, – это храмовые бойцы. Что они – по мою душу? За что?

– Но ты же сам…

– Тсс…

Слабый звук послышался невдалеке: кто-то приближался, насвистывая. Кто-то? Да нет, просто патрульный, один из многих сослуживцев Гера, тот, чья очередь сейчас была патрулировать тут. И его приближение послужило как бы сигналом к началу всеобщего движения, на первый взгляд хаотического.

Гер, увидев коллегу, сказал Вирге скороговоркой:

– Бегу, а ты только не говори ему, что я тут был. При нем они за мной не погонятся…

– У тебя сейчас подвахта, не забыл? – успела она проговорить вслед ему. Но он уже растаял в темноте. Такой, как всегда, совершенно прежний Гер, только непривычно растерянный.

Пришла в движение и группа пятерых. Все они как по команде повернулись лицами к вентиляционной будке. И одновременно откуда-то, чуть ли не из этой самой будки, появился еще один человек – шестой. Вот к нему они и бросились, обступили, послышались радостные возгласы…

Патрульный поравнялся с ними – сохраняя, впрочем, дистанцию, показывающую, что вмешиваться он ни во что не собирается, поскольку все тихо и спокойно, никто ничего не нарушает. Все так же насвистывая, проследовал дальше – к дальнему углу вокзала. Там постоит, повернется и снова пройдет мимо. Ничего такого, все нормально.

Что сейчас остается ей? Тихо, спокойно уйти, не так ли?

Как интересно! А деньги? Пока ей заплатили только половину, остальные, как и договаривались, прибыв на место. Ну, прибыли. Так что…

Она решительными шагами приблизилась к ним. Ничего не боясь: полицейский поблизости, они поэтому ничего себе не позволят.

– Ну, господа, рассчитаемся. Вы мне должны еще…

И смолкла. Словно горло перехватило.

Потому что на нее смотрели сейчас другие глаза – но тем взглядом. Совсем другой человек. Но…

А он заговорил; и это был другой голос – но та же музыка.

– Малыш…

О Господи! Бред? Или что? Но ведь он действительно сказал: «Малыш»…

А он и не только сказал. Но и взял за руку.

Непонятно. Неестественно. Как угодно «не». Но это – он. И дрожь по телу от его прикосновения.

– Ты??? – Только на это и хватает сил.

– Малыш, не удивляйся, все нормально, я потом объясню. Спасибо, что привела их, – молодец, что пришла сама. Да они все заплатят, не волнуйся. А сейчас дело обстоит так: сколько комнат у тебя свободно? Ты ведь искала постояльцев?

– Три… – ответила она машинально.

– Вот мы их и займем. Снимем. Идет?

– Вас шестеро – будет слишком тесно… И, кстати, я беру не за комнату, а с каждого… Потому что свет, вода, прочее…

«Господи, – ужаснулась она, – сама не знаю, что болтаю…»

– Это нас не пугает. Заплатим, сколько скажешь. Согласна?

– Но почему… Вы же из ХП? Другой полиции, храмовой? Значит…

Тут все шестеро негромко засмеялись, а Гер – нет, он не Гер, конечно, но другого имени его она не знала, – сказал:

– Да нет, мы не из ХП. Мы сами по себе. Не бойся: мы хорошие люди.

Но это она и сама ощутила. Вздохнула – и с удивлением почувствовала, что не только они улыбаются, но и она сама – радостно, открыто, рот до ушей. Да она сто лет так не улыбалась! А может, и двести…

– Согласна, – сказала она. И на всякий случай мысленно успокоила себя: да, в конце концов, ничего странного, ей сегодня надо было сдать три комнаты – вот она их и сдала, и выгодно…

Но на деле хотя и не знала еще, но всею собой чувствовала: что-то произошло, непонятное, необъяснимое, но, кажется, хорошее. Очень. А может быть, даже – счастливое? Она всегда избегала этого слова – не только вслух произносить, но и мысленно, про себя. А тут оно вдруг выскочило само, своевольно. Словно бы заявляя: «Не надо меня бояться, слышишь – не надо меня бояться!»

Глава 6

Так шестерым гостям мира Альмезот удалось – вроде бы удалось наконец – исчезнуть с городских улиц и, следовательно, более или менее обеспечить себе безопасность, получить время для разработки хоть какого-то плана действий на ближайшие часы и дни.

Однако у них, людей достаточно опытных, никаких особых иллюзий на этот счет не было. Прибыли они сюда в обход всех законов и правил, никого этим не обрадовав, но многих наверняка озаботив. Конечно, можно было только догадываться о нравах и обычаях, силе и возможностях здешних служб безопасности и порядка. Однако даже и то немногое, что они успели увидеть и почувствовать, говорило о том, что этими вещами тут занимаются всерьез, и даже, скорее всего, защитные сети раскинуты не в один слой, а в несколько, и ведает ими не один какой-то центр, а никак не менее двух, а то и больше; центры эти могли относиться друг к другу доброжелательно или враждебно, однако при возникновении некоей третьей силы, равно угрожающей и тем и другим, они, вероятно, объединяли усилия. Так что безопасность нелегально прибывших могла оказаться весьма кратковременной и исчислялась не более чем несколькими днями.

На самом же деле дела шестерых были намного хуже, чем сами они предполагали. И никакими днями они располагать не могли; несколько часов – вот что им оставалось в лучшем случае.

А происходило это потому, что экипаж оставил за собой не один след, а целых два. Была тропа Ульдемира и тропа пятерых, и была точка, в которой они пересекались. Если бы все это происходило в совершенной пустоте, следы, безусловно, удалось бы замести. Но, к сожалению, везде были свидетели: с пятерыми вступали в контакт шестеро пострадавших оперативников полиции Храма (пусть формально и незаконной, зато реально – одной из основных действовавших в этом мире сил), и им нужно было лишь несколько часов, чтобы прийти в себя, достаточно связно доложить о происшествии, даже не пытаясь как-то оправдать свое поражение, затем не только составить более или менее соответствующие действительности словесные портреты, но и представить дознавателям две голограммы, которые успел сделать один из шестерых – тот, что пытался спастись бегством. Затем осмотр места происшествия позволил почти сразу же обнаружить ту одежду, от которой пятеро избавились, кое-как присыпав ее мусором. Это было уже большой удачей, и тряпки немедленно отправили в аналитический центр для всестороннего изучения. Другие материалы были мгновенно размножены и теперь имелись в распоряжении каждой опергруппы полиции Храма. Мало того, руководство этой службы проинформировало о случившемся и командование Державной полиции и поделилось с ним всей информацией. Хотя, конечно, не из любезности. Поскольку для всех политико-экономических конкурентов, поделивших между собою этот мир, было одинаково важным – никоим образом не допускать сюда посторонних, способных исподтишка создать тут еще одну силу, новую. А поскольку всякое вторжение, открытое или подспудное, начинается с разведки, то ясно было, что все, что могло хоть как-то походить на скрытые действия чужих, а потому враждебных сил, требовало совместных действий и Державы, и Храма, и третьей силы – она именовала себя Теневой, но вернее было бы обозначить ее как преступную (хотя уже мало кто в этом мире мог провести четкую грань между законным и преступным – настолько в реальной жизни все перемешалось). Храмовая полиция сделала главное: поставила всех остальных в известность о случившемся, снабдила данными о чужаках и подключила свои громадные оперативные ресурсы к общему делу.