Евгений Прошкин - Механика вечности

Спина похолодела, а руки непроизвольно напряглись. За угон не посадят, уж в этом-то Федорыч понимает. Но пистолет…

— Старший сержант Алехин, добрый день.

Машинку Ксения унесла с собой.

— Здрасьте.

— Отличный автомобиль.

Что, если стволом уже пользовались?

— Н-да, спасибо.

— Здесь остановка запрещена. Лично мне все равно, но «гибель» эту площадь очень любит.

— Какая гибель?

А вдруг ствол «мокрый»?

— Инспекция.

— Вы имеете в виду ГАИ?

Нет, Куцапов, конечно, псих, но не настолько. «Мокрый» пистолет он бы в машине не оставил.

— Не ГАИ, а гибэдэдэ. Вы что, только проснулись?

Кто-то меня об этом уже спрашивал. Попробовать убежать, а пистолет по дороге выбросить.

— Я сейчас уеду.

— Простите за нескромный вопрос, почем такая роскошь?

— Знаете, не в курсе. Подарок… друга.

Взгляд милиционера ощупал меня с головы до ног, особо выделив оттопыренный карман куртки. Старший сержант постоял еще немного, крутя туда-сюда свисток, пока тот не попал ему по ногтю.

— Всего хорошего, — козырнул он.

Почти сразу же подошла Ксения, мне даже подумалось, что она вернулась намного раньше и все это время наблюдала издали. Она была не грустной, но какой-то потерянной, точно забыла что-то важное и никак не могла вспомнить.

— Мужайся, Ксюша, — неловко выдавил я.

— Ой, только не надо этого! — неожиданно взорвалась она. — И не смей называть меня Ксюшей. Я тебе не подружка, и ты мне — никто.

Сознавая, что потепление закончилось, я молча завел мотор.

— Машину бросим здесь, — сказала она, успокаиваясь. — Ее наверняка ищут.

— У меня мыслишка появилась. Тот коридор, через который мы проходим…

— Дыра, — подсказала Ксения.

— Дыра? Хорошо. Я никогда не видел, где она кончается. Какие у нее размеры?

— Ты хочешь знать, пролезет ли в нее автомобиль? Ты это серьезно?

— Ну так можно или нельзя?

— Этого никто еще не делал, но дырокол такую возможность предусматривает.

— Дыра — дырокол. Изящно. Так ты не возражаешь?

— Твои выдумки начинают пугать.

Мы покинули площадь, где, по словам милиционера, с минуты на минуту могла появиться некая гибэдэдэ с не подходящей для дороги кличкой. Мы собирались перебраться в среду, но для этого нужно было найти какое-нибудь тихое место.

— Видела себя? Я хочу сказать, тебе удалось с собой встретиться?

— Да, — ответила Ксения, подумав. — Странно, теперь я вспомнила эту встречу. Иногда в памяти всплывают события такой давности… Удивительно, как могли они там сохраниться.

— Проделки подсознания. Что ты можешь помнить, если с тобой этого не было?

— Почему же не было? — запротестовала Ксения. — Я только что с ней разговаривала!

— Вот видишь, ты говоришь о ней в третьем лице. Она — это не совсем ты. Другая личность. Я со своей младшей версией общался аж несколько дней, и ничего, никаких лишних воспоминаний. Потому что в моей жизни таких встреч не было.

Она с сомнением покосилась на меня и заулыбалась. Кажется, до нее дошло: я спорил не для того, чтобы в чем-то ее убедить, а лишь затем, чтоб отвлечь.

— Мне кажется, вон тот переулок подойдет, — сказала Ксения.

Она уже не сердилась, а я радовался тому, что все же сумел кое-что узнать: Ксения родилась до две тысячи первого года, и нас разделяли по крайней мере не века.

Переулок и впрямь оказался симпатичным: он заканчивался каким-то складом, обнесенным ржавым металлическим забором. Такие заборы строятся на месяц и стоят потом несколько лет. Дома вокруг выглядели пустыми и безжизненными — просидев в машине с полчаса, мы не увидели ни одного человека.

— Дождемся темноты.

— Опасно, — возразил я. — Тачку действительно ищут, причем не только милиция. Если Куцапов доберется до нас первым, мое тело может украситься новыми шрамами. Продырявливать будем сейчас. Я правильно выразился?

— С каких это пор ты начал решать за меня? Дырокол мой, и эта операция — тоже.

— Я в начальники не лезу. Просто твоя боязнь быть замеченной переходит в манию. Мы ведь и так наследили где только могли, о соблюдении секретности речи уже не идет. Важно добиться результата.

— Любой ценой… — проговорила она задумчиво.

— Что?

— Ты забыл добавить: любой ценой. Заводи, — сказала Ксения и вышла из машины.

Я не заметил, каким образом она включила дырокол, лишь увидел впереди знакомое колебание воздуха.

— Давай! — махнула она.

Дверь в другое время — дыра, как называла ее Ксения, — была по площади значительно больше тех, через которые мне доводилось проходить. Я медленно подъехал к мерцающей плоскости и вопросительно глянул на девушку.

— Вписываешься, — ответила она, неверно истолковав мои сомнения.

Я нажал на газ, подавив в себе желание выпрыгнуть. Куда вела открытая Ксенией дыра? С чего я взял, что обязательно в среду? Почему не в пятницу какого-нибудь тысяча девятьсот восемьдесят пятого? Даже если ее дырокол, так же как машинка Мефодия, пробивает время только на двадцать лет, этого достаточно, чтобы отправить меня к черту на кулички.

Вползая в полупрозрачную поверхность, «ЗИЛ» постепенно исчезал в ней. Сквозь струящуюся дымку проглядывал и грязно-желтый угол дома, и кривые прутья ограды, и даже кое-какой мусор на дороге, не было только красного капота, с отсутствием которого рассудок никак не мог смириться. Автомобиль обрывался там, где начиналась дыра, и она продолжала неторопливо пожирать его кузов. Наконец настал тот момент, когда нужно было выбирать. В салоне под приборной доской уже образовалась брешь, и педали торчали прямо из пустоты. Я инстинктивно отдернул ногу, и машина остановилась. «ЗИЛ» реагировал! Он был не просто разрублен надвое — эти части еще и разбежались по разным временам, однако машина по-прежнему являлась одним целым. Педаль находилась здесь, а двигатель — на расстоянии трех суток, и они каким-то образом взаимодействовали!

Я обернулся — Ксения шла позади. Это ничего не значило, но мне стало легче. Я проехал еще немного, пока не уперся в забор. Те же прутья, тот же облупленный дом слева, будто мы никуда и не переносились.

Мы?.. Я выскочил наружу. Дыра — мутное пятно трехметрового диаметра — продолжала вырисовываться поперек улицы, уходя основанием в серый асфальт. Ксении не было. Все-таки я оказался прав. Жалко, что меня одурачили так незатейливо, она могла бы придумать что-нибудь поинтересней.

Первый вопрос: куда она меня закинула? Я вернулся в машину и включил радио. Все станции передавали только музыку, но их было много — работавших станций, и уже одно это радовало.

Правая дверь открылась, и рядом села Ксения.