Стивен Дональдсон - Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть

«Я любил её, чёрт бы тебя побрал! Я мог удержать её рядом, только позволив ей родить ребёнка!»

Хотя Вестабуль всё равно не поверил бы ему. Некоторые из человеческих чувств были совершенно непонятны амнионам.

– Кое в чём вы правы, – произнёс он, сожалея о том, что его слова не могли ранить до крови. – Время от времени я выполняю задания копов. Это они заставили меня полететь на Станцию Всех Свобод – в тот первый раз! Я должен был проверить их новое иммунное лекарство. Но я ненавижу полицию. Вы слышите меня, Вестабуль?

«Достаточно ли в тебе человеческого начала, чтобы ты вспомнил о ненависти?»

– Я питаю к копам отвращение. Выполняя их задания, я всегда старался добиться того, чтобы результаты этих операций отличались от ожидаемых. Мне нравилось делать для них работу, которая сначала выглядела хорошей, а потом становилась плохой. Иначе пираты на моём корабле давно вырвали бы мне сердце. Вот почему я вернулся на Станцию Всех Свобод. Мне хотелось сделать так, что моя очередная работа для них дала плохой результат.

Эмиссар смерил Ника долгим взглядом и бесстрастно произнёс:

– Ваше объяснение меня не устроило, капитан Саккорсо.

«А ты думал, я этого не знаю, поганый кусок дерьма? Ты ведь просто хотел убедиться, что я предал не только копов, но и тебя. Хотя истина гораздо хуже».

Не обращая внимания на амниони, которая могла выстрелить ему в спину, Ник повернулся и зашагал к гостевой стоянке «Мечты капитана».

«Тэвернер, где же ты, позорный ублюдок?»

Когда он добрался до корабля, его гнев внезапно иссяк. Как и надежда, его злость размякла и вытекла из тела Вместо них он чувствовал потребность в женщине, которая обожала бы его. Едва дверь шлюза закрылись за ним, он направился в свои апартаменты. Наплевав на враждебность Мики и свою роковую судьбу – точно так же, как он проигнорировал амниони с оружием, – Ник воспользовался интеркомом каюты и вызвал к себе Лит Коррегио. Свою верную Лит.

Майлс

Майлс ждал.

Ему давно уже не терпелось погасить эти искры опасного энтузиазма в глазах Энгуса и стереть довольную улыбку с лица компаньона Чем дольше Майлс позволял ему испытывать что-то иное, кроме безысходного раболепия, тем в более ненадёжном положении он себя чувствовал.

Однако он решил дождаться того момента, когда Энгус получит разрешение на посадку. Ему приходилось доверять программному ядру, над которым работали лучшие специалисты БСИ. Согласно логике событий, следующие несколько часов представляли собой наибольшую угрозу для их миссии. Плазменные пушки Малого Танатоса могли уничтожить любой крейсер-разведчик, каким бы секретным оружием тот ни обладал. Пиратский космопорт был хорошо защищён. Кроме того, Майлс выяснил из навигационных данных, что неподалёку от планетоида находились два амнионских крейсера. Так что, если Башня откажет «Трубе» в посадке, у Энгуса начнутся проблемы.

В принципе Майлс мог бы договориться о посадке и сам, но он не желал заниматься этим. Такие переговоры связали бы ему руки, заставили бы его совершать какие-то поступки, а он хотел сохранить независимость. Вот почему, пока Энгус общался с Башней, Майлс курил ник и нервничал.

Термопайл передал космопорту необходимые данные: идентификационный и регистрационный коды корабля, имена капитана и его помощника. Он попросил якорное место в гостевом доке и занялся подготовкой к посадке. Жужжа себе под нос, как огромный жук, он набирал на пульте сложные команды, сверял их с базами данных, которые были вложены в него программистами БСИ, и вносил небольшие корректировки в расчётный курс корабля. Однако Башня не отвечала.

Что могло вызвать задержку? Запаздывание радиосигнала было незначительным. Энгус прилетал на верфи «Купюра» множество раз и знал, как совершать посадку. Так почему же Башня хранила молчание? Что они там замышляли?

Майлс не мог больше ждать. Он должен был ждать, но не мог. Несмотря на заверения Хэши Лебуола, он боялся Энгуса до кишечных колик.

Табачный дым рассеивался в потоках сквозняков, создаваемых воздуховодами. Майлс бросил окурок на пол, прикурил новый ник и убедился в том, что передатчики «Трубы» отключены. Все каналы связи работали только на приём. Отстегнув пояс безопасности амортизирующего кресла, он воспарил над пультом.

Корабль был маленьким и не использовал центробежное вращение для создания силы тяжести. Однако Майлс прошёл ознакомительный курс действий в невесомости. Оттолкнувшись от спинки кресла, он полетел к пульту капитана.

– Сядь, – велел Энгус. – Я занят.

Майлс опустился на пол в двух метрах от Энгуса. Осторожно придвинувшись к Термопайлу, он склонился над ним и отчётливо прошептал:

– Джошуа! Я хочу дать тебе приказ с приоритетом «Иерихон».

Это были наивысшие полномочия, которые Майлс мог приписывать своим инструкциям. По словам Лебуола, только самые важные и фундаментальные директивы программного ядра Энгуса могли не подчиняться приказам с таким приоритетом.

– Когда я велю тебе открыть рот, ты подчинишься мне. Что, кретин, не ожидал услышать это кодовое слово? – для страховки он добавил: – Ты прожуёшь и проглотишь всё, что я тебе дам. И ты выполнишь мой приказ без нарушения своих функциональных обязанностей.

Майлс не боялся, что эти слова будут записаны в программном ядре Термопайла. Пусть Диос и Лебуол узнают о них. В данный момент его интересовал болевой порог, после которого программа позволяла Энгусу защищать себя от наносимого ущерба. Приоритет «Иерихон» предполагал превосходство над любым инстинктом, который не касался самосохранения.

Энгус нажал на несколько клавиш и проверил какую-то запись на экране. Он действовал так, будто не слышал Тэвернера. На лице Майлса появилась странная усмешка.

– Открой рот, – прошептал он.

И Энгус открыл рот.

Майлс осторожно приложил горящий кончик ника к его языку. В глазах Энгуса промелькнула вспышка понимания. Взгляд наполнился тёмной ненавистью. Его жабье лицо скривилось от боли. Руки инстинктивно дёрнулись вверх.

Тем не менее он покорно сжевал окурок и проглотил его. Покряхтев от боли, Энгус снова вернулся к расчёту траектории.

– Наслаждайся, – невнятно пробормотал он обожжённым языком. – Это продлится недолго.

– Продлится столько, сколько я захочу. Ты сам это знаешь.

По какой-то причине Майлс почувствовал себя в ещё большей опасности. Ощущение власти над Энгусом должно была успокоить его, но этого не произошло. В глубине души, куда не проникала рассудительность, он боялся, что присущая Энгусу злоба была неукротимой. К несчастью, он пока не мог предпринять другие, более кардинальные меры предосторожности.