Михаил Пухов - Звездные дожди (сборник)

— Что представлял собой пилотируемый аппарат?

Крамп достал из ящика прозрачную стеклянную сигару.

— Вот. Масштаб — один к ста.

— А как вы попадаете внутрь?

— Через специальный герметичный люк.

— Почему герметичный?

— Уйдя в прошлое, капсула не сможет финишировать там, где стартовала. Ведь в момент финиша место старта занято. А если капсула сместится на несколько километров вверх, пилот задохнется.

— Почему вверх?

— Капсула может уйти в любую сторону, в том числе и вверх. Лишь бы на свободное место.

— А почему вы говорите о километрах?

— В опытах с моделями расстояние между стартом и финишем достигало трех метров. Из анализа размерностей можно заключить, что смещение примерно пропорционально размерам машины.

— Понятно, — сказал Эо. — Звучит разумно, но мне хотелось бы самому ознакомиться с результатами испытаний.

Крамп подвинул к нему толстый том.

— Наш последний отчет. Здесь есть все, начиная с самой первой работы.

— Спасибо, — сказал Эо. — Модели я тоже возьму, если не возражаете. До свидания.

Он взял отяжелевший портфель и вышел из лаборатории.

Вид с террасы, примыкавшей к рабочему кабинету Эо, открывался великолепный. Прямо внизу, под обрывом, лениво текла река, повторяя движения берегов. Дальше, на другой стороне, на несколько километров тянулись луга, покрытые изумрудно-зеленой, очень высокой травой. Еще дальше — ближе к горизонту — из травы поднимались приземистые деревья с горизонтальными кронами. У самого горизонта земля смыкалась с небом, которое было голубым и безоблачным. Но министр внешней безопасности знал, что тучи должны где-то быть, хотя бы за горизонтом. Он повернулся к Эо.

— Насколько я понял, ваше дело тоже не прояснилось.

— Ошибаетесь, — сказал Эо. — Остались пустяки. Теперь я должен сесть и немного подумать. Вероятно, все будет в порядке.

Министр внешней безопасности оттолкнулся ногой от пола террасы. Кресло закачалось.

— У вас есть основания так считать?

— Да, — сказал Эо. — У них выявились существенные недоделки. Особенно это касается известного парадокса.

— Парадокса?

— Ну да. Вы наверняка где-нибудь читали, что машина времени невозможна, потому что она позволяет вам влиять на прошлое, а тем самым на настоящее, тогда как в действительности и то и другое неизменно. В этом и заключается парадокс. Всякий, кто изобретает машину времени, должен серьезно подумать, как его решить.

— Разве он разрешим?

— В принципе да. Если, перенесясь в прошлое, вы будете, например, невидимы, неощутимы и не сможете вмешиваться в то, что там происходит.

Некоторое время министр размышлял.

— Все-таки удивительно, как это у вас получается. Вы знаете, какое у меня образование. Можно сказать, чисто гуманитарное. Но когда я общаюсь с вами, самые сложные физические проблемы становятся ясными и понятными. Как вам это удается?

Эо промолчал.

— Ладно, — сказал министр. — Так вы считаете, что пропавший водитель сейчас где-то поблизости — невидимый и неощутимый?

— Необязательно, — сказал Эо. — Я привел лишь одно из возможных решений парадокса. Если оно не противоречит тому, что мы знаем, то скорее всего из-за того, что мы не знаем ничего.

— Понятно, — сказал министр. — А какое решение предлагают они?

— Они? Никакого.

— Но вы только что сами сказали, что каждый, кто конструирует машину времени, должен над этим парадоксом задуматься!

— Мало ли что я сказал! Они этим не занимались. Они полагают, что раз у них есть действующие модели, то…

Эо задумался.

— Раз у них есть модели, — сказал министр, — то что? По-моему, вы не закончили свою мысль.

— Погодите, — сказал Эо. — Извините, но мне нужно кое-что посчитать. Я быстро.

Через несколько часов, когда он вернулся, терраса была пуста. Эо прошел через дом к взлетной площадке и набрал адрес на киберпилоте.

— Сюда, пожалуйста.

— Спасибо. — Эо приоткрыл дверь в комнату. — Можно?

— Это уже вы? — сказал министр. — Заходите, присаживайтесь.

В помещении было звездно. Телевизор здесь был во всю стену, и сейчас, когда на экране дрожали крупные звезды, комната больше всего напоминала рубку космического корабля.

— Дозорный крейсер с телепередатчиком подходит к вражескому разведчику,

— сказал министр. — Начинается самая опасная фаза. А как ваши успехи?

— Неплохо, — сказал Эо.

Изображение на стене отдалилось, и стала уже видна вся рубка управления с астронавтами около пультов. Один из них крутнул рукоятку, и звезды начали расходиться, как будто картина звездного неба стремительно надвигалась.

— Помните, что мы говорили о парадоксе? — спросил Эо. — Парадокс невозможен — вот от чего я отталкивался. Мне удалось найти его истинное решение.

— Теоретически?

— Как всегда, — сказал Эо. — Но я уже получил экспериментальное подтверждение.

— Так быстро?

— Ну, экспериментов я не проводил, — сказал Эо. — Я не экспериментатор. Они проделали все опыты сами, но дали неверное истолкование. На самом деле все просто. Вы уходите в прошлое, но что может помешать вам влиять оттуда на настоящее?

Министр подумал.

— Я знаю одно — я все пойму, когда вы мне все объясните.

— Вам помешает расстояние. Ведь машина времени перемещается и в пространстве.

— Разве? — сказал министр. Он глядел в прозрачную стену. Звезды там оставались безразмерными точками, хотя расстояния между ними увеличивались. Постепенно они уходили за границы экрана.

— Посмотрите на звезды, — сказал Эо. — Звезды находятся от нас так далеко, что мы видим их такими, какими они были многие годы назад. Если бы что-нибудь произошло на одной из них вчера или даже в прошлом году, мы бы об этом не узнали. Ведь такое прошлое причинно не связано с нашим настоящим.

Министр промолчал. В центре экрана осталась только одна звезда, остальные ушли за его пределы. Эо открыл портфель и вынул какой-то чертеж.

— Вот график. До вчерашнего опыта они запустили в прошлое несколько десятков моделей. По вертикальной оси здесь отложено расстояние между стартом и финишем, по горизонтальной — соответствующий промежуток времени. Чем, по-вашему, замечателен этот график?

Министр не ответил. Звезда в центре экрана превратилась в цилиндр с четкими очертаниями.

— Все точки лежат на прямой, проходящей через начало координат, — пояснил Эо. — Смотрите. А угловой коэффициент этой прямой равен скорости света!

— Ну и что?

— Ничего. Но из этого графика следует, что, путешествуя во времени, предмет проделывает в пространстве путь, равный произведению скорости света на время, пройденное в прошлое. И парадокс исчезает.