Октавия Батлер - Рассвет

Несколько минут Никани молчало, либо не желая отвечать, либо обдумывая ответ. Потом, неожиданно и сильно, оно попыталось уложить Лилит на кровать рядом с собой, но она вырвалась и взволнованно прошлась по комнате – все это время головные щупальца Никани следовали за ней неотступно, гораздо более энергично, по сравнению с прежними ленивыми взмахами. Щупальца Никани непрестанно следили за ней, все время пребывая напряженно направленными на нее, и наконец, не выдержав, чтобы положить конец этому пристальному взгляду, она сбежала в ванную.

Там она уселась на пол в углу, обхватив себя руками и спрятав ладони подмышками.

Что будет теперь? Что сделает Никани – подчинится приказу и как-нибудь ночью, когда она будет спать, удивит ее как следует? Или все-таки отдаст ее Кахгуяхту? Или может быть – Боже, как она мечтает об этом! – они наконец-то оставят ее в покое!

Она не имела понятия о том, сколько времени прошло. Она поймала себя на мысли, что думает о Сэме и Айри, о муже и сыне, своей семье, которой лишилась еще до того, как узнала о существовании оанкали, до начала войны, до того, как неожиданно и стремительно осознала, как легко может быть разрушена ее жизнь – ее человеческая жизнь.

Была ярмарка – дешевая маленькая ярмарка на автостоянке с профессиональными наездниками-ковбоями, балаганами с играми и типичным для таких мест утомительным шумом и облезлыми пони. Пока Лилит гостила у своей беременной сестры, Сэм решил свозить Айри на ярмарку развлечься. Стоял совершенно обычный субботний день. На широкой, сухой и пыльной улице, залитой ярким солнечным светом молоденькая девушка, совсем еще девочка, только-только севшая за руль, лоб в лоб столкнулась с машиной Сэма. Растерявшись, она случайно выскочила на встречную полосу движения. Быть может, она просто забыла в какую сторону в таких случаях нужно крутить руль. У девушки было удостоверение ученика-водителя и ей никак нельзя было садиться за руль одной. Девочка поплатилась за свое легкомыслие жизнью, она умерла, и вместе с ней умер и Айри – он умер незадолго до прибытия скорой, и врачам бригады реаниматоров не удалось вернуть его к жизни.

Сэму смерти досталась ровно половина.

Авария закончилась для него тяжелой черепно-мозговой травмой – его мозг сильно пострадал. Конец того, чему начало положила авария, наступил только через три месяца. Три месяца понадобилось ему для того чтобы умереть.

Время от времени он приходил в себя – более или менее, – но никого около себя не узнавал. Чтобы побыть с сыном, из Нью-Йорка приехали родители Сэма. Его родители были нигерийцами, но жили в Штатах довольно давно, и их сын родился и вырос здесь. Его брак с Лилит они не одобряли. Они растили Сэма настоящих американцем, хотя, как только смогли, отправили его в Лагос повидаться с родственниками. Они хотели, чтобы он взял в жены девушку-йорубану. Ничего из их планов не вышло.

Своих родителей Сэм тоже не узнавал.

Их единственный сын смотрел сквозь своих родителей, словно их не было здесь, точно так же, как он смотрел и сквозь Лилит, и в его пустых глазах не было и проблеска узнавания. В его глазах не было вообще ничего – там не было его самого. Иногда Лилит присаживалась к Сэму на кровать и брала его за руку, за что удостаивалась краткого внимания пустых глаз. Но дорогой ей человек из Сэма ушел. Быть может он уже отправился вслед за Айри – или путешествовал между ней и Айри – между этим светом и следующим измерением.

Быть может какая-то часть его продолжала трезво осознавать окружающее до самого конца – часть, заключенная очень глубоко, отрезанная от мира и неспособная дать о себе знать – пойманная в ловушку в самом узком горле-коридоре, в самой уединенной пещере, где страдала от полного одиночества и невысказанности до тех пор, пока спасением ей не явилась милосердная смерть. Его сердце остановилось.

Такой была травма мозга Сэма – один из видов травмы мозга. Существовали и другие формы повреждения мозга, значительно более тяжелые. За долгие месяцы умирания Сэма она насмотрелась в больнице всякого.

По правде сказать, ему еще повезло, что он умер так быстро.

Никогда в жизни она не решилась бы произнести это вслух. Проливая над Сэмом слезы в бесконечных рыданиях, она поняла многое. Снова она вспомнила об этом сейчас. Он умер довольно быстро – ему повезло.

Он оказался счастливчиком – выпадет ли и на ее долю такая же удача?

Если оанкали сделают с ее мозгом что-то непоправимое, хватит ли у них такта позволить ей умереть – или они по-прежнему будут старательно поддерживать в ней жизнь, превратив ее в узницу, навечно заточенную в своей последней и окончательной тюрьме?

Задумавшись, она вдруг вздрогнула, обнаружив, что в ванной бесшумно появилось Никани, опустившееся на пол напротив нее. Никогда прежде оно не позволяло себе входить к ней столь бесцеремонно. Она злобно уставилась на маленького оолой.

– Не в моих способностях вмешиваться в твою психику – это общеизвестный факт, – мягко проговорило оно. – Сумей я пойти на такое, мне не простили бы этого никогда, и ты уж конечно бы была признана бесспорным доказательством моей беспомощности.

– Убирайся отсюда! – заорала Лилит. – Оставь меня в покое!

Никани и не подумало двинуться с места. Помолчав, оно продолжило говорить тихим голосом:

– Ооан говорит, что люди не научатся как следует говорить на оанкали еще в течение, может быть, одного поколения.

Щупальца Никани начали извиваться как змеи.

– Я не знаю, Лилит, как мне вести себя с человеком, с которым я не могу как следует объясниться.

– Операция на мозге вряд ли улучшит мои способности к языкам, – сухо ответила она.

– Никто не собирается оперировать твой мозг. Я скорее причиню вред себе самому, чем тебе.

Никани помолчало.

– Знаешь, Лилит, у тебя нет выбора – ты должна позволить заняться тобой либо мне, либо ооану.

Она ничего не ответила.

– Ооан очень опытное. Если ты согласишься на его услуги, он сделает все так, что тебе будет по-настоящему приятно. И поверь… оно совсем не такое строгое, каким кажется.

– Я не слишком падка на всяческие удовольствия. По правде сказать, я даже не понимаю, о чем ты мне говоришь. Больше всего мне сейчас хотелось бы, чтобы ты оставило меня в покое.

– Хорошо, я так и сделаю. Но ты должна либо довериться мне или ооан выберет для своей операции удобный момент. Когда он устанет ждать.

– Но само ты на такое не способно – например неожиданно наброситься на меня?

– Нет, я не такое.

– Почему же?

– По-моему поступать так неправильно, хотя веских доводов я не могу привести – делать такое тайно с людьми несправедливо. Люди на то и люди, чтобы обращаться к ним через их разум, их сознание.