Артем Каменистый - Цветы для настоящих мужчин

Под брезентом оказалось два длинных очень плоских ящика из пластика. Полковник из жадности схватился за тот, что подлиннее – в нем оказался ручной пулемет. Это его обрадовало – свои таланты как гранатометателя он оценивал низко, а вот стрелять умел хорошо.

Пулемет был не заряжен, но магазинов к нему у Рощина было много – сотни полторы, если не больше. И все, похоже, набиты патронами.

Предохранитель вниз, взвести. К стрельбе готов. Теперь к заднему борту.

Передняя машина за это время успела сократить дистанцию почти до нуля – неслась в десятке шагов. Стрелок возился с пулеметом – перезаряжал. Сейчас закончит, и исполосует грузовик вдоль, поперек и по диагонали.

Рощин, припав на колено, срезал пулеметчика короткой очередью – с такой дистанции промахнуться было бы позором. Затем таким же скупыми очередями начал бить по стеклам. Они, конечно, бронированные, но ведь не сталь – пули оставляли выбоины, окруженные сеткой трещин, эти пятна перекрывали водителю обзор. Еще немного, и стекло уступит – влетит в салон, рассыпаясь на тысячи осколков.

Водитель ударил по тормозам, резко ушел влево – машина вылетела за обочину, уткнувшись в заросли кустарников. Вторая остановилась рядом – ее пулеметчик начал бить в сторону быстро удаляющегося грузовика, ни разу при этом не попав. Рощин ответил тем же, и, похоже, с таким же нулевым результатом – "Камаз" трясло на ухабах, бить из пулемета держа его на весу не так-то просто в таких условиях.

Противник скрылся из виду после поворота. Рощин, перезаряжая пулемет, благодарно кивнул Богданову:

– Спасибо за подсказку. Выручил.

– Не за что, – устало отмахнулся задержанный. – Там, во втором кейсе, автомат.

– Еще раз спасибо.

Рощин и без этого догадывался, что там не набор для рисования акварелей, но доброе слово не жалко, а человеку приятно – надо ведь контакт налаживать хоть какой-то. Не все ж время этого Богданова швырять об асфальт или другими способами проверять гипс на прочность. Такие действия людей не слишком сближают.

Достав автомат, Рощин зарядил и его, положил несколько снаряженных магазинов возле заднего борта. При этом как бы невзначай поинтересовался:

– Богданов – ты откуда знал, что там оружие? Проверял?

– Нет. Это стандартная комплектация автомашины пехотной поддержки. Запас патронов и ручных гранат в жестяных ящиках, запасной автомат и ручной пулемет в пластиковых кейсах. У элиты в таком же грузовике есть гранатомет с ящиками для осколочных и противотанковых гранат, две канистры с горючим, а в кабине рация и два пистолета.

– Ты, я вижу, много знаешь, – хмыкнул Рощин.

– Я это случайно узнал. Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим машинам и оружию. Не мое это дело – я простой врач.

– Скажи еще, что ни в чем не замазан – я в это точно не поверю.

– Я этого не говорил.

– Удивительно, что решил помочь.

– Удивительно? Я же не камикадзе – жить все хотят. Не останови ты эти машины, нас бы всех перебили, не разбираясь.

Грузовик резко развернулся – Рощин едва не покатился по полу. Машину сильно затрясло – ехали уже явно не по асфальту. Полковник, пробравшись к заднему борту, убедился, что под колесами грунтовка, причем явно малоиспользуемая.

Куда это Синего понесло? И не узнаешь ведь – перебираться при такой тряске назад в кабину Рощину не хотелось.

Вскоре машина замедлила ход, под колесами затрещали сминаемые кусты – грузовик забрался в заросли чахлых деревьев. Похоже на заброшенный сад. Хлопнула дверца:

– Эй! Пассажиры! Станция Березай: кто не заплатил – вылезай!

Рощин, вывалившись из кузова, протянул Синему автомат:

– В кузове магазинов к нему полный ящик. Снаряженных. И куда это ты нас завез?

– В хорошее место – за кладбищем мы поселковым. Уж сюда, думаю, в последнюю очередь заглянут. Надо хоть дух перевести, да и страшновато – вдруг за нами тот бэтэр увязался. Если догонит, от него уже не отстреляешься.

Игорь уже ухватился за борт, но вдруг замер, опустил лицо, исподлобья взглянул куда-то за спину Рощину. Полковник, естественно, начал разворачиваться, машинально отметив странность – от его фигуры падала неправильная тень, будто Солнце находилось уже на востоке. А ведь утром это невозможно, да и вон оно, Солнце – перед носом висит на положенном месте.

Рощин успел увидеть, как над городом, вспучиваясь дымным облаком, опадает источник ярчайшего освещения – огненная полусфера. В тот же миг левее сверкнуло еще раз. Сверкнуло жестоко – полковник, поспешно отвернувшись, заорал:

– За машину!!! На землю!!! Не смотреть на вспышки!!! Богданов – брюхом на пол!!!

Ухватив замешкавшегося Синего за ворот пуховика, Рощин потащил друга под прикрытие "Камаза". Будучи закоренелым атеистом, он в этот момент взывал к Богу, прося у него сущую мелочь – чтобы ударная волна не унесла грузовик, размазав мимоходом по земле всех кто за ним прячется.

Игорь, несмотря на имеющийся военный опыт, пребывал в недоумении. Уткнувшись носом в землю, ошарашено вопросил:

– Что это там?

– Взрывы. Атомные. Лежи – сейчас ударная волна подойдет.

Больше вопросов не было – Синий даже не стал материться или иным образом выражать всю глубину нахлынувших чувств. Проняло друга.

Наверно, с атеизмом Рощин все же перегнул – ударной волны как таковой не дождался. То, что налетело на "Камаз", было не более как серией порывов сильного ветра – едва тент не порвало, но не более. Поглядывая из-под грузовика в сторону города прищуренным глазом, полковник насчитал восемь вспышек атомных взрывов. С точки зрения профессионала – глупый расход тактических боеприпасов. Для гарантированного уничтожения Севастополя нужен всего один заряд – в полмегатонны. Подорвать на небольшой высоте – вполне хватит. Но, судя по слабости вспышек и тому, что ударная волна растеряла свою силу, не добравшись до не слишком далеко укрывшихся беглецов, неведомый агрессор применял заряды в одну-две килотонны – вряд ли больше. Городу, конечно, придется несладко, но о гарантированном уничтожении всей инфраструктуры не может быть и речи.

Поднявшись, Рощин неуверенно заявил:

– Похоже все. Но если вспыхнет – сразу на брюхо. Богданов – ты там живой?

– Да.

– Это хорошо – мы сейчас тебя на травку вытащим. Подышишь свежим воздухом и расскажешь нам что-нибудь интересное. Ты понимаешь, о чем я.

– И не советую молчать, – грозно произнес Синий. – Мы сейчас на все способны. День у нас неудачный – ты, наверное, и сам это уже понял.

– Не буду я молчать. Сам все расскажу – только помогите слезть. И мне в туалет очень нужно.

Забираясь в кузов, Рощин недоверчиво уточнил: