Ник Перумов - Война мага (Хранитель мечей, книга 4, том 1)

Двигаясь наощупь, Игнациус на самом деле вскоре наткнулся на алтарь куб из необработанного чёрного мрамора, доставленный откуда-то с северных гор. Пальцы юноши тотчас нащупали рассекшие алтарь во всех направлениях глубокие трещины - сердце Храма выдержало первый удар врага, но устоять перед вторым шансов уже не имело. Тем не менее Игнациус вцепился в края алтаря, словно утопающий в обломок мачты. Хоть какая-то надежда уцелеть...

Что делать дальше, мальчишка решительно не знал. Раненый жрец остался где-то снаружи, за пределами дымных стен (кстати, здесь, возле самого алтаря, и дышалось почему-то легче, словно и не рвались из-под самых ног жирные чёрные клубы).

То, что происходило с Игнациусом после этого, вообще не поддавалось никакому описанию. Его губы стали сами собой шептать слова - "открывайся, открывайся, открывайся..."; он повторял их на всех трёх выученных храмовых языках, или, как тут говорили, речах: Речи Проходящих, Речи Прислуживающих и Речи Вступающих; говорили, что есть ещё Четвёртая Речь - язык жрецов и пятая, особо тайная, для высших посвящённых, но их юноша, конечно, не знал.

Что он стремился открыть - Игнациус не знал. Было только одно холодное и твёрдое понимание, что отсюда надо убираться, и вера, что есть тайная дверь, которую он может открыть. Он словно наяву видел: вот дрогнет каменный куб алтаря, неподъёмная громада сдвинется с места, открывая ему проход, залитый тёплой тьмой, там будут тишина и безопасность, покой - всё то, чего он был лишён.

...Боль родилась в темени, поползла вниз по своду черепа, достигла плеч, рук, всё дальше и дальше; боль коснулась камня, и алтарь, казалось, тоже застонал - вместе с гибнущим миром. Юноша увидел - словно птица из небесных высот - огромную картину: море лесов, ограниченное коричневыми горными хребтами, синие нити рек и голубые кругляши северных озёр. Кое-где виднелись игрушечные башенки городов и замков; впрочем, правильнее было б сказать, что они не "виднелись", а "терялись" в дыму.

Дым был всюду. Длинные, на многие лиги хвосты, настоящие реки в небесах, нерассеивающиеся, словно умерли разом все ветры. Нигде не видно открытого огня. И нигде не видно врага.

Игнациус затрясся. От самого примитивного ужаса. Уйти, бежать отсюда, куда угодно, закрыв глаза!..

"Откройся, Эмдене, Пертеро!" - на всех трёх ведомых языках.

И куб вдруг поплыл. Сдвинулся с места. Игнациус едва удержался на ногах. Под алтарём действительно открылся проход; и юноша, в панике заслышав знакомый уже вой и свист за спиной, очертя голову кинулся в провал...

...И он падал, падал бесконечно, словно в кошмарном сне, когда нет сил проснуться. Чёрный дым сменился непроглядным мраком, непроглядный мрак белесой мглой, в которой Игнациус плавал, точно рыба в воде. Правда, здесь он мог дышать.

- Хороший мальчик, - вдруг услыхал он голос. Чей-то спокойный, довольный голос.

- Да, способный. Надо же, сумел открыть себе путь, - подтвердил второй голос, низкий, женский. - Мне кажется, надо брать.

- Кажется ей! У меня сомнений никаких нет! - заявил мужской голос. Брать, немедля!..

- Вот так оно всё и начиналось, Аглая, - тяжело закончил Архимаг. Заскрипело кресло под грузным костистым телом. На столе, аккуратно застеленном льняной скатертью с тонкой алой вышивкой, стыло нетронутое угощение, тётушка Аглая постаралась на славу, едва только получила сногсшибательное послание от мессира Архимага, что ему необоходимо срочно поговорить с ней и он покорнейше просит разрешения посетить её дом в любое удобное для госпожи Аглаи Стевенхорст время.

Конечно, весь дом мгновенно встал вверх ногами. Конечно, все служанки мигом обрели способность пребывать самое меньшее в пяти местах одновременно. Конечно, сама Аглая пустила в ход всё своё искусство. Архимаг Игнациус не отличался обыкновением наносить частные визиты.

...Некоронованный владыка Долины долго и церемонно раскланивался, едва ступив на порог. Похвалил уют и аккуратность дома, скинул плащ на руки трепещущей от усердия молоденькой горничной, прошёл следом за Аглаей в празднично разубранную гостиную. Сел, тяжело упёр посох в пол. И начал говорить. Да такое, что бедная Аглая сидела напротив него ни жива ни мертва.

Архимаг Игнациус вспоминал. Говорил о том, что не знал ни один маг в Долине.

- Ты понимаешь, Аглая, они уничтожили мой мир. Уничтожили совсем, так что и следа не осталось. То, что я видел, было лишь началом. Потом я узнал, как Губитель действовал дальше, после того, как одолел пытавшихся сражаться с ним жрецов и магов, он сровнял с землей города и замки, выжег поля и деревни... Потом принялся за горы и реки, моря и озёра. Как я уже сказал, ему пытались противостоять многие - чародеи и жрецы владыки Тьмы, Ракота, они вышли на неравный бой. И пали. А Губитель оставил после себя мёртвый мир, покрытый проплешинами пожарищ - и где не уцелело ни одного человека.

- Ни одного, мессир?

- Мессир я для других, Аглая... Да, ни одного человека. Губитель был опытен в отыскании жизни, - губа Игнациуса дрогнула от отвращения. Омерзительный, ужасный монстр... Сколько я потратил потом сил и времени, пытаясь разыскать его... но нашёл только имя. Только имя... - он вздохнул. - Имя и ещё то, что он был оружием прежних владык Упорядоченного. Их звали Молодыми Богами. Они уничтожили мой мир...

- Но... как же вы спаслись, мэтр? - робко пролепетала Аглая, комкая в кулачке надушенный носовой платочек, отделанный кружевами.

- Я тогда ничего не знал о магии, но магом-то был всё равно, - не без некоторой гордости пояснил Игнаци-ус. - Не обязательно знать все без исключения заклятья. Порой в минуту смертельной опасности скрытые способности обостряются... ну да ты знаешь эту теорию. Моё сознание справилось без меня. Так я встретил Наставников... это было самое начало Долины. Точнее, нашли-то меня не Основатели, само собой - их к тому времени уже не осталось в живых, - но их первые ученики. Ах, какие времена... седой Архимаг покачал головой. - Какие времена... Но прости старика, дорогая моя Аглая, я несколько увлёкся приятной беседой. Нам нельзя ударяться в воспоминания - они лишь наполняют душу печалью, ибо даже сильнейшим из нас не под силу повернуть время и изменить прошлое.

- Да, конечно, мэтр... - трепетала Аглая, от почтения вставая на цыпочки, словно девчонка перед строгим, но любимым учителем.

- И я пришёл поговорить не о прошлом. О будущем. О будущем, в котором оказались, увы, сильно замешаны два близких тебе человека...

- Кэр! - всплеснула руками Аглая. - Ну конечно! Я так и знала! Он, конечно же, успел что-то там натворить!

- Успел, - кивнул Игнациус, всем видом своим выражая искренние скорбь и печаль. Даже благообразная ухоженная седая борода как-то по-особенному поникла. - Но не только он, Аглая, не только он. Набедокурила ещё и твоя сердечная подруга, Клархен. И набедокурила куда как крепко.