Филип Дик - Помутнение

— Фред воспринимает мир наизнанку, — в то же время говорил другой врач. — Одновременно и спереди, и сзади. Нам трудно вообразить, каким он ему видится. Топология как область математики, исследующая свойства геометрических или иных конфигураций…

— А может, это вы, сукины дети, видите Вселенную шиворот-навыворот, как в зеркале, — сказал Фред. — Может, это я вижу ее правильно.

— Вы видите ее и так, и эдак. Может быть, думал он, поэтому я — первый за всю человеческую историю — вижу все верно. Хотя я вижу и по-другому, то есть по-обычному… А что есть что? Что перевернуто, а что нет? Когда я вижу фотографию, а когда отражение? И какую пенсию мне назначат? Сколько я буду получать по инвалидности?.. Надо совершенно отказаться от этого дерьма. Видел я людей на воздержании… Боже, как мне пройти через это? Как выдержать? Боже, подумал он и закрыл глаза.

— …смахивает на метафизику, — увлеченно говорил врач, — но математики утверждают, что мы находимся на грани новой космологии…

— …бесконечность времени, которая выражена в виде вечности, в виде петли! — восторженно вторил другой. — Как замкнутая петля магнитной ленты!

До возвращения в кабинет Хэнка оставался час, и Фред пошел в кафетерий. А психологи пока наверняка сообщают Хэнку свои выводы…

У меня есть время подумать, отметил Фред, становясь в очередь. Время… Предположим, время круглое, как Земля. Чтобы достичь Индии, плывешь на запад. Над тобой смеются, но в конце концов Индия оказывается впереди, а не сзади. Что касается времени… Время- это петля магнитной ленты.

Он взял кофе и бутерброд и нашел свободный столик. И сидел, роняя крошки в кофе, безучастно глядя в поднимающийся пар, Меня отзовут, решил Фред, и поместят в "Новый путь".

Я буду выть от воздержания, а кто-нибудь другой поведет наблюдение за Арктором. Какой-нибудь осел, который ни черта в Аркторе не смыслит. Им придется начинать с нуля.

Конечно, отзовут. Но почему обязательно сразу? Если б я мог сделать еще что-нибудь… оценить доказательства Барриса, принять участие в решении… Удовлетворить собственное любопытство! Кто такой Арктор? Что он затевает?

Фред чувствовал себя все хуже и хуже. Он медленно плелся по коридору, засунув руки в карманы, ничего не соображая. Все перепуталось, голова гудела от смятения.

Смятения и отчаяния. Принять бы чего-нибудь, чтобы чувствовать себя увереннее. Что угодно. Пригодится любой совет. Любой намек…

Черт подери, подумал он, что мне делать? Если сейчас меня снимут, я никогда их больше не увижу, не увижу никого из своих друзей, тех, за кем наблюдал. Ни Арктора, ни Лакмена, ни Джерри Фабина, ни Чарлза Фрека, ни, главное, Донну. Я никогда-никогда, до конца вечности, не увижу своих друзей. Все кончено.

Даже если мой мозг не выгорел окончательно, ко времени, когда я вернусь на службу, ими будет заниматься кто-нибудь другой. Или они умрут, или попадут в федеральные клиники, или просто разбредутся. С разбитыми планами, с рухнувшими надеждами… Выгоревшие и уничтоженные. Не соображающие, что происходит. Так или иначе, для меня все кончено. Сам того не ведая, я с ними уже простился. Надо пойти в центр наблюдения и все оттуда унести. Пока не поздно. Ленты могут стереть, меня лишат доступа…

Проклятье, подумал он. По любым этическим нормам это мои ленты; это все, что у меня осталось. Но чтобы воспользоваться записями, понадобится проекционная аппаратура. Нужно разобрать ее и выносить по частям. Камеры и записывающие агрегаты мне ни к чему. Значит, справлюсь. Ключ от квартиры у меня есть. Его потребуют вернуть, но я прямо сейчас могу сделать дубликат. Справлюсь!

Им овладели злость и мрачная решимость. И одновременно радость — все будет хорошо.

С другой стороны, подумал он, если стянуть камеры и записывающую аппаратуру, я смогу продолжать наблюдение. Самостоятельно. А наблюдение продолжать необходимо. Причем необходимо, чтобы наблюдателем был я. Даже если сделать что-либо не в моих силах; даже если я буду просто сидеть и просто наблюдать. Крайне важно, чтобы я как свидетель всех событий находился на своем посту. Не ради них. Ради меня самого. Впрочем, ради них тоже. На случай какого-нибудь происшествия, как с Лакменом. Если кто-то наблюдает, если я наблюдаю, — я замечу и вызову помощь. Без промедления. Ту, которую надо. Иначе, подумал он, они могут умереть, и никто не узнает. А если узнает, то тут же забудет. Маленькие никудышные жизни, жалкое прозябание…

Кто-нибудь обязательно должен вмешаться. По крайней мере кто-нибудь обязательно должен помечать их маленькие грустные кончины. Отмечать и регистрировать, чтобы их запомнили. До лучших времен, когда люди поймут.

Он сидел в кабинете вместе с Хэнком, полицейским в форме и вспотевшим, но ухмыляющимся информатором Джимом Баррисом. Они слушали одну из доставленных Баррисом кассет.

"А, привет. Послушай, я не могу говорить. Перезвони". "Дело не терпит отлагательств". «Выкладывай». "Мы намереваемся…" Хэнк подался вперед и остановил ленту. — Вы можете сказать, чьи это голоса, мистер Баррис? — Да! — страстно заявил Баррис. — Женский голос — Донна Хоторн, мужской — Боб Ар.

— Хорошо. — Хэнк кивнул и посмотрел на Фреда. На столе перед Хэнком лежал рапорт о состоянии здоровья Фреда. — Включите воспроизведение.

"…половину Южной Калифорнии сегодня ночью, — продолжал мужской голос. — Арсенал военно-воздушных сил в Ванденберге будет атакован с целью захвата автоматического и полуавтоматического оружия…" Хэнк прекратил читать рапорт и прислушался, склонив голову.

Заговорила женщина: "Не пора ли пустить в систему водоснабжения нервно-паралитические отравляющие вещества…"

"В первую очередь организации нужно оружие, — перебил мужчина. Приступаем к стадии Б".

"Ясно. Но сейчас мне надо идти — у меня клиент". Клик. Клик. — У вас есть аналогичные материалы? — спросил Хэнк. — Или это практически все?

— Еще очень много. — Но все аналогичные? — Они относятся, да, к той же нелегальной организации и ее преступным замыслам.

— Кто эти люди? — спросил Хэнк. — Что за организация? — Международная… — Их имена. Вы опять ушли в область догадок. — Роберт Арктор, Донна Хоторн, это главари. В моих зашифрованных записях… — Баррис извлек потрепанный блокнот и лихорадочно зашелестел страницами.

— Мистер Баррис, я конфискую все представленные материалы. Они временно переходят в нашу собственность.

— Но кодированная информация… — Вы будете под рукой, когда нам понадобятся объяснения. Хэнк жестом велел полицейскому выключить магнитофон. Баррис потянулся к клавишам, и полицейский отпихнул его назад. Баррис, с застывшей на лице улыбкой, пораженно заморгал.