Евгения Барбуца - И целой вселенной мало!

Приказы ведущего не обсуждаются, вот и сейчас наемники молча ринулись выказывать свою исполнительность. По крайней мере, талантливо создавали вид бурной деятельности. А мне вдруг так тоскливо стало, так невыносимо. Захотелось залезть под стол и плакать, плакать как маленькая девочка.

Посмотрела я на всю эту ситуацию со стороны и поняла, что вокруг творится форменный бедлам. А в центре этого бедлама — я. И не то, что бы играла ведущую роль, но инициатором точно являюсь. А самое страшное, я больше не понимаю, зачем все это творю.

Что я вообще здесь делаю? Чем занимаюсь? Это ли моя судьба?

Какие бесполезные вопросы. Какая невыносимая тоска. Нет, я осознаю, почему покончила с прошлым. Четко понимаю, почему разорвала болезненную связь. Но порой, меня посещают мысли, а не вернуться ли мне назад? Меня накажут, на этот раз просто не смогут не наказать, я нарушила традиции. Возможно, я потеряю ту вседозволенность, что у меня была прежде. А ОН, скорее всего, усмехнется этой своей все понимающей улыбкой, и опять ничего не скажет.

Ненавижу его. Ненавижу то, что он со мной сделал. А еще, ненавижу за то, что сделает, если я вернусь. Вот это 'если' и не дает мне окончательно сдаться, отказаться от гордости. Он лично воспитывал во мне это чувство превосходства, параллельно убивая мое самолюбие. Интересно, понимал, ли он что делал? Ведь в итоге едва не сломавшись, я сбежала от самой себя.

И порой, в наказание за очередной грех, осколки моей души начинают кровоточить, как в тот день, когда я приняла решение согрешить в последний раз.

Мазнув невыразительным взглядом по сосредоточенным лицам наемников, я покинула медотсек. По пути встретила Шина, ведущего за руку, наш груз. Ради интереса сняла блоки, позволив своим эмоциям заполнить пространство. Вполне такая обычная практика общения среди ближнего круга. Шин-Рен резко побледнел, а у ребенка началась бурная истерика.

Опускаю ментальный щит, намертво запечатывая собственные эмоции. Они не ближний круг и никогда не смогут им стать. У меня нет больше ближнего круга, и нового не создать. Не приспособленные эти формы жизни к подобному виду общения. Другой виток эволюции.

Прохожу мимо норма, растерянно успокаивающего судорожно всхлипывающую девочку. Почему я выбрала именно их? Просто они не поймут, что именно с ними случилось в отличие от остальной части наемников. Если бы они смогли просто принять мои эмоции, без подробного обсуждения, попытки вмешаться… мне стало бы легче.

Кхаровы перепады настроения. Как же меня все достало.

Захотелось отвлечься от собственных мыслей. Что ж, с чем с чем, а с этим уж точно проблем не будет. Прошла к креслу пилота, села в него, и устроилась по удобнее. На этот раз мне не пришлось протыкать ладони насквозь. Кто бы что не говорил, но для меня это очень неприятная процедура. Я бы сказала — болезненная. Даже с учетом моей регенерации, превосходящей человеческие возможности, постоянно страдать подобным мазохизмом я бы не стала. Да этого и не требуется более.

Подобные действия у ушедших производились единожды. Этого вполне хватало для полной инициации у чистокровных. Я же к сожалению даже до полукровки не дотягиваю. Или к счастью. Мне для полной инициации нужно было несколько раз проводить процедуру активации экты. Сейчас столь кардинальные меры не нужны, хватит и царапины с каплей крови.

Пожалуй, это единственное, что мне сейчас доступно. Перестать существовать, раствориться в просторах космоса, стать чем-то другим, стать собственным кораблем, и избавиться, наконец, от собственных эмоций. Так легко исполнить, нужно лишь позволить экте проникнуть в меня через рану на ладони.

Но только я собралась опустить ладони в чаши, как мое уединение прервали.

— Ина, — позвала Мэл за моей спиной, нервно оглядываясь через плечо.

Ее изображение я видела на своих галомониторах. Не то, что бы я задалась целью, следить за передвижениями команды, но пространство мостика просматривала полностью.

Ее появление не вызвало во мне ни каких эмоций. Вообще. Все свое негодование я выплеснула в медотсеке, а остальные чувства изгнала усталость.

— М? — все же отозвалась я, задумчиво глядя на каплю черной крови, стекающую по белой коже.

Может все же плюнуть на все и соединиться с кораблем? Шерга сюда явно не датчиками любоваться пришла. А это значит, что тишина мне не светит в ближайшие стандартные минуты. Ну что за жизнь, в депрессию впасть спокойно не дают.

— Ина, я…, - она умолкла, подбирая слова. — Это моя идея. И…

Вновь повисла неловкая пауза, которая меня порядком достала:

— Так, ладно. Зачем?

— Что? — растерялась она.

Подняв к ней глаза, я кивнула в сторону соседнего кресла.

— Зачем ты все это устроила?

— Глупо получилось, — сморщила она свой хорошенький носик.

— Наспех план придумала? — посочувствовала ей.

— Импровизировала, — не задумываясь, кивнула она, но тут же спохватилась, поджав полные губы. — Когда ты поняла?

— Как только ты про спор заикнулась, — вздыхаю.

— Зачем тогда это представление? — округлила она глаза. — Почему сразу меня не послала?

— Мне было лениво разбираться, — пожимаю плечами. — Думала, сыграю свою партию, решу все проблемы разом. Кто ж знал, что у хорогов с изменами тяжко?

— Ты действительно не знала? — еще сильнее удивилась она.

— Если б знала, сделала бы ставку на тебя. Уж на что беспроигрышный вариант, — слежу за световыми бликами, испускаемыми датчиками. В полумраке мостика они рисовали причудливые картины на лице моей собеседницы.

Я любила вот такой вот полумрак, когда свет исходил лишь от панели управления да из иллюминаторов. Поэтому в моменты отсутствия команды, весь отсек погружался во тьму. Что кстати не нравилось шерге. Это можно было понять по тому, как настороженно она оглядывалась, и как зябко ежилась.

— Ты шутишь? — неуверенно улыбнулась она.

Я лишь пожимаю плечами, предоставляя ей додумывать. Странный у нас разговор выходит.

— Не отвлекайся. Зачем ты столь активно подкладываешь меня под Рима? В чем твоя выгода? — перехожу к сути.

— Две умные женские особи на одном корабле не к добру, — морщится шерга.

— Ближе к делу, — задумчиво смотрю на ладонь. Царапина успела затянуться, а капля крови высохнуть.

Тьфу, все заново начинать.

— Мы сейчас летим на аукцион, на котором кое-кто будет. Рим обещал передать послание, но мне этого мало. Я желаю встречи, которую он никогда не допустит, — горечь пропитала ее слова.

— И ты решила, что через меня смогла бы выбить себе увольнительную? — не поверила я. — Каким образом? Я должна была просить за тебя? Или отвлекать его пока ты нарушаешь его приказ?