Радуга (СИ) - Алёна Дмитриевна Реброва
Утром я почувствовал себя неловко под ее изумленным взглядом, но Яшма ничего не сказала. Мы поели, а затем я отправился на совет, строго велев Лашуне никого не пускать.
На совете все шло предсказуемо. Я выдвинул обвинение против жриц Солнца, которые пытались отравить свою больную. Солнце все отрицал. Тогда я стал настаивать на суде, но человеческом, а не божественном.
Я описал перед предводителями все достоинства Яшмы и убедил большинство, что она незаменима, как член нашего нового общества. Определенно, у нее были мотивы, по которым она вернулась на Огузок, зарезав двадцать черных.
Василий поддержал меня, Луна тоже решил, что в суде ничего плохого нет. Погодник все еще не оправился после сражения, и не смог голосовать. Карпуша горячо поддерживал Солнце, а Буревестник упрямо шел наперекор жрецу, и в итоге по числу голосов все вышло в мою пользу. Было решено судить Яшму сразу после того, как она поправится.
После совета я кинулся домой, чтобы сообщить ей новости, но в хижине меня встретила не только Яшма.
Вадик, Шляпа и Борода были там.
Я рассказал им новость, и они одобрили мои действия.
- Яшме повезло, что ты член совета. Иначе не было бы ни шанса, - вздохнул Шляпа.
- Я сделаю все, что в моих силах, - уверенно сказал я.
- Однако, среди оранжевых у тебя невеста, - заметил Вадик как бы между прочим. - Это, наверное, осложняет тебе дело.
Я заметил, как при этих словах поморщилась Яшма.
Что этот мерзавец наговорил ей?...
- Я пойду к желтым, - заявила Яшма, смотря на меня с нескрываемой злобой. - У них мне будет легче. Обо мне будут заботиться. Ты вчера много мне рассказал, но умолчал, что ты, оказывается, занятой судья, да еще почти женатый... Нехорошо будет, если Нора захочет провести с тобой время, а кровать занята.
- Но в моем доме тебе безопаснее всего! - заметил я, не понимая, как так вышло, что мое единственное свидание с Норой вдруг стало препятствием.
- Я пойду к ним, - уверенно повторила Яшма.
Возразить мне больше было нечего, я лишь удивленно проводил их глазами. Лашуня утопала вслед за хозяйкой, лишь раз оглянувшись на меня.
Не успел я опомниться, ко мне зашел зеленый и сказал, что Карпуше нужна моя помощь.
- Желтые привезли целую телегу миналии! У них в пруду появилась. Трое моих еще в лазарете, нужны руки, - сказал предводитель зеленых. - Ты ведь не занят?
Весь день я греб миналию, а к вечеру кинулся к желтым, чтобы проведать Яшму.
Она обосновалась в доме Вадика, и когда я пришел, они все вчетвером собрались пить настойку за ужином. Я с радостью присоединился к их компании, и все было почти совсем, как раньше. Только вот между мной и Яшмой стояло какое-то напряжение. Она мало говорила со мной и избегала смотреть мне в глаза. Видимо, всему причиной был несносный языка Вадика... И зачем он только сказал ей про Нору?
Остаток вечера я наблюдал за тихим и спокойным химиком. Никогда я не думал о том, сколько ему лет. Всегда казалось, что он достаточно стар, и его забота о Яшме не выглядела иначе, как отеческой. Однако, вчера Яшма и меня назвала старым.
Вечером я ушел к себе, с радостью отметив, что Шляпа и Борода уснули и не оставили больную наедине с Вадиком.
Потянулись обычные рабочие дни, как будто и не было никакого сражения. Работа требовала своего, людям некогда было переживать случившееся.
Все это время я работал у зеленых. Миналии здорово прибавилось.
- Как там эта Яшма? - спросил Карпуша, вываливая на грядку полное ведро свежей миналии. Несколькими взмахами внушительных граблей он превратил склизкую траву в равномерный слой каши.
С завистью поглядев на то, с какой силой и навыком Карпуша справляется с работой, я взялся за грядку перед собой, в полной мере осознавая свою никчемность.
- Вчера она смогла взять в руку ложку, но... А почему ты спрашиваешь?
- Я слышал, на нее не действуют яды, а нам сейчас нужны сильные руки. Миналии вокруг стало столько, что ее не успевают собрать из воды! Она в прудах с ламинарией, с фукусом... Да везде! Сам понимаешь, есть ее нельзя, а если она перезреет и останется в воде, если попадет кому-то в еду...
Сделав из двух ведер две свежие грядки, мы отправились за новой порцией к кучам, куда островитяне сваливали еще не начавшую гнить миналию.
- Раньше такого ведь не было, да? - спросил я, озадаченно осматривая огромные кучи, которые нам принесли со всего Огузка. К счастью, свежая миналия была не так опасна, так что люди сами могли собрать ее и принести к зеленым, которых и на греблю-то едва хватало.
- Только один раз, лет десять назад, но и тогда, кажется, ее расплодилось меньше, - сказал Карпуша. - Она росла на нашем берегу и кое-где на Остове, стражники привозили нам ее раз в день, и дальше она никогда не шла. С какого тунца она вдруг всплыла в каждой луже - ума не приложу!
- С того, что черные побывали на острове, - предположил я.
- Ты думаешь, они рассеяли споры? - он говорил недоверчиво, но наверняка уже не раз сам об этом думал.
- А какое может быть другое объяснение? - я пожал плечами. - Когда поняли, что не возьмут Огузок, они воспользовались тем, что все наши были на берегу, и, например, взорвали мешки со спорами, а ураган раскидал их по всем водоемам. Это похоже на черных.
- Даже если и так. Уже около десятка отравившихся среди наших, все пленные стражники померли... если так пойдет дальше, от населения Огузка останется в лучшем случае седьмая часть! - прогремел Карпуша. - Короче, поднимай на ноги свою Яшму! Завтра на суде я отдам свой голос за нее, если она будет работать у зеленых.
- Какая щедрость! - я не выдержал и скривился. - Когда я поднял вопрос о суде, ты кричал о том, что ее нужно повесить, чуть ли не громче, чем Солнце!
- Все меняется, - невозмутимо сказал Карпуша, взмахивая граблями. - Я ненавижу предателей, но сейчас это не имеет значения: речь идет о выживании сотен людей. С этой
