Грешники - Фриц Ройтер Лейбер
Существует инерция машины — большой машины под названием Жизнь, — которая постоянно пытается тебя заставить действовать в соответствии с определенным алгоритмом. Вот почему так легко выкинуть из головы то, что ты видел вне заданных схем. Поэтому даже такое элементарное лекарство, как хлоралгидрат, которое я подсыпала в твой стакан, помогло тебе вернуться к прежнему существованию. Так вот, машина хотела, чтобы я забыла маленького человека в очках.
— И ты не пыталась с ним заговорить? — спросил Карр.
— Разве я не сказала, что всегда отличалась застенчивостью? Я делала вид, что не замечаю его. Кроме того, я знала, что заговаривать с чужими мужчинами, которые преследуют маленьких девочек, не следует. Однако я никогда его не боялась. Он казался таким тихим и безобидным. У меня даже возникли романтические чувства.
Джейн сделала несколько глотков.
— И что дальше? — поторопил Карр.
— Однажды он подошел ко мне и спросил: «Вы не хотите немножко со мной погулять?» Я смутилась и отказалась. Но дальше мы пошли вместе. Прошло очень много времени, прежде чем Фред впервые коснулся моей руки. Но это не имело значения. Мне нравилось его слушать. Он говорил медленно, неуверенно, но его слова меня волновали. Он повторял мои собственные мысли, которые я никому и никогда не доверяла — как необъяснима жизнь, каким одиноким чувствует себя человек, как другие люди иногда кажутся животными или машинами, сколь мертвы и угрожающи их глаза.
Потом мы встретили моих подруг, и Фред тут же исчез. Я испытала облегчение — ведь я даже не знала, как его представить.
С тех пор мы всегда встречались и расставались одинаково. Иногда мне лишь с трудом удавалось его вспомнить — конечно, я не рассказала о нем ни одной живой душе. Оказавшись за пределами парка, я часто говорила себе: «Ты его выдумала, Джейн». Однако на следующий день отправлялась на прогулку и снова встречала Фреда. Так продолжалось довольно долго.
Карр встал и взял опустевший стакан Джейн.
— А потом все переменилось? — спросил он, снова наполнив стаканы.
— В некотором смысле.
— И вы стали близки?
— Нет. Может быть, ему следовало проявить активность. Но он стремился добиться почти невозможного. Ему хотелось, чтобы я, сама о том не подозревая, существовала одновременно внутри машины жизни — и вне ее. Если в парке мы вдруг встречали кого-то из моих знакомых, он мгновенно исчезал.
Фред хотел, чтобы я стала его другом. Он очень страдал от одиночества, но надеялся оградить меня от опасности, которую несло общение с ним. Поэтому, встречаясь со мной, он постоянно проявлял осторожность и давал мне понять — хотя никогда не говорил прямо, — что наши совместные прогулки должны подчиняться неким волшебным правилам. Стоит их нарушить — и все будет испорчено. Например, мы можем беседовать, как близкие друзья, но не имеем права знать имен друг друга.
Фред рассчитывал, что сможет двигаться параллельно моей «машинной» жизни. Он надеялся, что я навсегда останусь его ребенком-мечтой или любовью-мечтой. Но у него ничего не получилось. Я понимала, что за нашими встречами стоит нечто очень опасное. Я чувствовала в нем страшное напряжение, и постепенно его беспокойство передалось мне.
Может быть, если бы он уложил меня в постель… впрочем, это нарушило бы его планы. К тому же он боялся, что мне будет угрожать опасность. И все же, если бы он поговорил со мной откровенно, попросил разделить с ним его печальную жизнь, было бы лучше.
Но он не мог. А потом все покатилось под откос.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Карр.
Джейн посмотрела на него. Она казалась совсем юной, крашеные волосы, яркая помада и обтягивающее короткое платье выглядели на ней нелепо.
— Наши отношения зашли в тупик. Слова Фреда, поначалу так удивительно совпадавшие с моими мыслями, теперь вызывали во мне ужас. Более того, я начала понимать, что правда о настоящем мире непереносима. Я увидела, что почти все люди, которых я знала, лишь неодушевленные механизмы.
Я открыла страшную тайну, несмотря на все попытки Фреда уберечь меня. Однако ему я ничего не рассказала. Теперь прогулки в парке начали оказывать влияние на мою реальную жизнь. Отец и мать, казалось, ушли куда-то далеко, за миллионы миль. Я больше не могла читать, хотя глаза скользили по строчкам, а буквы складывались в слова. Я не понимала их смысл, пугалась обыденных вещей — например, мне вдруг представлялось, что ключи умеют кусаться! Внешне моя жизнь не изменилась, и никто, естественно, ничего не замечал — ведь окружающие были винтиками огромной машины — за исключением моего кота Жиголо.
Джейн бросила на Карра странный взгляд.
— Знаешь, некоторые животные живые, как и кое-кто из людей. Они видят тебя, когда ты выходишь за рамки схемы.
— Да, — кивнул Карр. — Жиголо увидел меня.
— И не только кошки, — добавила Джейн.
— Что ты имеешь в виду? — с некоторым беспокойством спросил Карр, которому на ум пришло упоминание мисс Хэкмен о «звере».
— Ничего определенного, — ответила Джейн. — Во всяком случае, Жиголо что-то понимал: иногда он меня боялся и шипел, а порой мурлыкал и терся о мои ноги. А еще мне казалось, что он вдруг начинает меня охранять.
Я потерялась, но ни одна душа не попыталась меня спасти, даже человек из парка. Думаю, он понял: во мне происходят перемены, но не хотел отказываться от своей мечты.
Джейн вновь приложилась к стакану и откинулась на спинку стула.
— Однажды промозглым осенним днем, когда тучи висели особенно низко, а листья громко шуршали под ногами, мы гуляли дольше, чем обычно. Фред даже вышел вместе со мной из парка. И тут я заметила: нас внимательно разглядывает элегантный молодой человек. И обрадовалась — я уже давно обратила внимание, что никто никогда не смотрел на нас, когда мы бывали вместе. Я показала Фреду франтоватого незнакомца.
Фред схватил меня за локоть и поволок за собой. Мы не обменялись ни единым словом, пока не свернули за угол. Только после этого он заговорил: «Они нас видели. Отправляйся домой». Его голос изменился.
Я начала задавать вопросы, но он сказал: «Молчи. Быстро уходи. И не оборачивайся». Мне стало страшно, и я без слов повиновалась.
Дома я не знала, куда деваться от охватившего меня страха. Я представляла себе преследователей… но ведь Фред мне совсем ничего не рассказал! Однако я понимала, что переступила какую-то черту, и поэтому испытывала жуткое
