Роман Бубнов - Гелиос. Жизнь после нас
Он родился в этой деревне и прожил здесь всю свою жизнь. Каждая ветка, каждое дерево – он знал здесь все.
Первым его беспокойство заметила МакКинзи:
– Смотри, кэп. Черный дым!
Действительно, либо пожар, либо кто-то бросил в костер комок смолянистого торфа. Девушка подошла ближе и испуганно взяла напарника за предплечье:
– Чувствуешь запах?
– Да, черт побери. Проверь связь.
В воздухе отчетливо угадывался ни с чем не спутываемый аромат горелой плоти.
Что бы это ни значило – дело определенно шло не к добру.
Келли схватила микрофонно-телефонную гарнитуру многоканальной рации и просканировала частоты:
– Говорит лейтенант МакКинзи. Патрульное судно 2-0-99. Кто-нибудь меня слышит, прием? Повторяю…
– Лейтенант, отставить. Оружие из кобуры. Проверить боекомплект. Снять с предохранителя.
Келли была новичком во всех смыслах слова. Она не участвовала ни в одной боевой операции, всю практическую часть учебы провела в тренировочных ангарах, и никогда ни в кого не стреляла. Кроме разве что небольшой стычки с пустынным Аягом[28], который ее напугал больше, чем она его.
В каком-то смысле МакКинзи была ветреной и размякшей, как и большинство солдат и офицеров в ЮКЛ. Слишком уж мало чего происходило за пределами лагеря. Главной ее отрадой была спортивная работа с детьми и всевозможные командные мероприятия.
Моррис опустил рычаг скорости до упора вниз. Заглохнув, катер не торопясь въехал на территорию деревни.
– Что это может быть? – Келли крутила головой во все стороны. Деревья были настолько высокими, а плетеные дома туземцев так далеко вверху, что разглядеть что-либо было не так уж и просто. – Ничего не вижу!
Множество подвесных мостов, натянутых между основаниями тысячелетних тропических гигантов на различной высоте, создавали эффект хитро скроенной паутины.
В отличие от таких гибридных поселений, как Ма-Лай-Кун, деревня Хали-Акупса осталась одной из немногих, сохранивших первозданный колорит и самобытный ход жизни.
Влияние человека здесь не ощущалось совершенно. Все средства передвижения были натурального происхождения. В качестве ночных источников света использовались исключительно чаши с заряженными плодами дерева Ду.
Население деревни было очень скромным и составляло по последним данным не более тридцати-сорока семей, преимущественно зрелого возраста. С появлением небесных людей – вся молодежь перебралась в Ма-Лай-Кун по той простой причине, что там было интереснее.
Как только лодка коснулась чуть заваленного от старости помоста, первым с борта соскочил Тернак и без оглядки рванул наверх по винтовой лестнице.
– Стой. Куда? – сжимая в руке облегченный компактный пистолет Light Gun, МакКинзи выпрыгнула вслед.
Кэп снял с крепления на стенке малозарядный боевой дробовик и, передернув затвор, начал догонять остальных.
Забравшись на третий или четвертый ярус, группа обнаружила на ступенях первые пятна крови и следы борьбы. Неприятный паленый запах мертвечины сгущался все сильнее и сильнее.
В какой-то момент напарники отстали и потеряли бывшего пассажира из виду. Тернак подал им сигнал ярусом выше, громко крича и размахивая руками, как бы зазывая к себе.
Увиденное не понравилось никому.
В груде неказистых головешек, бывшими когда-то чьей-то просторной хижиной, четко просматривались многочисленные фрагменты обугленных тел и костей аборигенов. Самая настоящая братская могила.
Судя по перекошенной входной балке, вероятнее всего, всех их сожгли заживо. Вопрос только, кто и зачем.
Часть ствола дерева, к которому крепился поперечный фундамент сгоревшей постройки, был покрыт иссиня-черным слоем сажи и гари.
– Пошла прочь! – Ральф спугнул темно-серую птицу с длинным острым клювом, выковыривающую мякиш с одного еще дымящегося тела.
По щеке Тернака покатилась первая слеза:
– Кинята, – он снова сорвался с места куда-то в сторону.
Добежав до небольшой запертой хибары, Чурваччи выхватил мачете и стихийным ударом ноги высадил дверь.
Подоспевшая к «штурму» Келли вошла в хижину сразу за аборигеном:
– Кэп, двигай сюда!
В затемненном углу халупы, на полу, прижавшись друг к другу сгрудились охваченные страхом женщины, один ребенок и несколько старух. Келли отстегнула с пояса фонарь и осветила их перепачканные лица:
– Святые небеса…
Горный перевал Асири-Гунунга
13:11 DT
Горы Асири-Гунунга, недалеко от границы леса и деревни Хали-Акупса
8-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутниковой связи
Жутко ныла правая щека, ноги онемели, и, в целом, было ощущение, будто тело дважды переехал каток. Глаза заслезились от яркого полуденного света.
В помутнении ей мерещился дикарь с красным лицом, пару раз наслюнявивший словно вымазанный в чайной мяте палец и вытерший его о ее скулу.
В полубредовом состоянии девушка простонала:
– Я умерла?
– У вас закрытый перелом голеностопа, множественные порезы и незначительная кровопотеря, Элизабет. Но до свадьбы все это заживет, – радостно протараторил знакомый синтезированный голос.
– Джазз, какая свадьба? Тебя опять закоротило?
– Хотите, я ему центральный блок управления вырву? – встрял в диалог надменный и нахальный мужской баритон, принадлежащий потному Дуайту Кэннингу.
– Я тебе яйца левой рукой вырву, раздавлю и через рот в задницу запихну, если хотя бы пальцем тронешь моего дройда, – девушка произнесла хоть и с запинками, но доступно и четко.
– Спокойно, сеньорита! Я просто пошутил.
– Помогите мне встать. Какого болотного лешего здесь творится?
Элизабет приподнялась. Острая боль откуда-то из кости ноги ударила кипятком в голову, чуть не отключив сознание.
Трое незнакомцев сопровождали ее на запряженной Буллом-Бауна четырехколесной телеге сквозь страдающий от эрозии горный каньон Асири-Гунунга.
Они уже трижды за сегодня делали продолжительные перевалы, а предыдущие две ночи тоже прошли в пути.
Первая – рядом с окаменелыми останками громадного скелета Даббара, а вторая – в развалинах засыпанного песком храма древнего города Трор.
Из-за сильных электромагнитных помех и особенностей рельефа все воздушные операции над горами Асири-Гунунга были строжайше запрещены. Здесь неоднократно случались авиакатастрофы, пропадали разведотряды и не возвращались обычные залетные «туристы». Горы не зря прозвали проклятыми.
Один из сопровождающих повозку был молодым парнем в военной экипировке Эспайера, второй – толстым истекающим потом дегенератом, а третий – самым настоящим Зэрлэгом. Измазанный пеплом полуголый одичалый абориген из Пирос-Эрдей со слоем красной «штукатурки» на лице.
Все трое были вооружены: абориген – топором, копьем и вытянутым метровым панцирным щитом, жирдяй сжимал сальной клешней надзирательный прут-электрошокер, а парень – заплечной винтовкой и лазерным строительным секатором.
Путники еле волочили ноги, шатаясь от усталости. Песчаная пыль то и дело напоминала о себе, забивая колючими частицами прищуренные глаза.
Булл-Бауна был облачен в защитные кожаные доспехи, предотвращающие, помимо прочего, термоожоги. Зэрлэг вел его под уздцы, остальные плелись сзади повозки.
Если бы не Джазз, обездвижено лежащий рядом, Элизабет, скорее всего, точно бы испугалась:
– Куда мы направляемся?
– Мы идем к ближайшей деревне. И кстати, меня зовут Освин. Освин Грин.
– Элизабет. Элизабет Уорд, – отозвалась она в том же духе.
– Да, дройд рассказал, кто вы. Вы жена генерала Файервуда.
– Была когда-то. А ты сын Эзры Грина?
– Да, – парень неожиданно поник и замолк.
– Что случилось на базе? Где пилот Маклафлин? Сержант Мортон? Что с членами отделения связи?
– Мы извлекли вас из-под обломков самолета, – уклончиво издалека начал парень. – Вас и JA22. Подоспели как раз после огненной вспышки.
– Кто – мы?
– Я и Арл.
– Кто-кто?
– Арл Эрак, – Освин мотнул головой в сторону Зэрлэга. – Благодаря ему вы живы.
– Что с остальными?
– Пилота спасти не удалось. А больше никого не было.
– А пехотинец на посадочной площадке?
– Никого больше не видели. Если кто-то и выжил, скорее всего, их забрали и съели.
– Не поняла.
Парень тяжело вздохнул, набирая полную грудь воздуха:
– На базу напали. Хорошо подготовленное войско дикарей из Красного леса.
– С чего им на нас нападать? Все разногласия давно в прошлом.
– Войско спустилось сверху с деревьев. Хорошо вооруженное, решительное.
– Сколько их было?
– Я видел дюжины две. Сколько на самом деле, наверняка не знаю.
– Как тебе удалось выбраться?
Голос Освина задрожал, пытаясь сохранить остатки мужественности:
– Я струсил. Спрятался внутри кустарника и не вылезал, пока не стемнело.
