Айзек Азимов - Академия и Земля

– Значит, на самом деле боишься, что я самим своим присутствием мог навлечь и на тебя, и на всю планету беду?

– Конечно, – уверенно ответила Лайзалор. Затем немного смущенно добавила: – Ты уже принес мне горе; теперь, когда я узнала тебя, компореллонские мужчины будут казаться мне еще более никудышными. Я буду страдать от неутоленной страсти. «Тот-Кто-Карает» уже успел позаботиться об этом.

Тревайз помолчал и сказал:

– Конечно, я хочу, чтобы ты думала иначе, но не хочу, чтобы ты без нужды боялась чего-то. Пойми: мысль о том, что я принес тебе горе, – чистой воды суеверие.

– Тебе это скептик сказал?

– Я и без него это знал.

Лайзалор смахнула снег с густых бровей и ресниц и сказала:

– Конечно, есть такие, кто думает, что это суеверие. Но то, что Старейшая приносит беду, – это точно. Тому было много подтверждений, и все заумные доводы скептиков не могут затмить правду. – Она резко протянула Тревайзу руку: – Прощай, Голан. Ступай на корабль, к своим спутникам, пока не замерз.

– Прощай, Мица. Я надеюсь увидеть тебя, когда вернусь.

– Да, ты обещал вернуться, и я всеми силами хотела поверить, что так оно и будет. Я даже подумывала о том, не следует ли мне вылететь тебе навстречу, чтобы беда досталась мне одной, а не всей моей планете, но ты не вернешься, я знаю.

– Почему? Я обещаю! Не думай, что я сказал так только для того, чтобы обмануть и утешить тебя.

В это мгновение Тревайз был твердо уверен, что говорит чистую правду.

– Пусть так, мой милый, но тем, кто отправляется на поиски Старейшей, не суждено возвратиться куда бы то ни было. Я сердцем чувствую это.

Тревайза била дрожь, у него зуб на зуб не попадал. Как ему не хотелось, чтобы Мица подумала, что это от страха.

– Это тоже суеверие, – сказал он.

– И все-таки правда, – обреченно проговорила она.

Как приятно было снова очутиться в рубке «Далекой звезды» – тесноватой, похожей на тюремную камеру в безбрежном космосе, но такой знакомой, дружелюбной и теплой.

– Ну, наконец-то, – сказала Блисс. – А я гадала, долго ли еще ты простоишь там с Министершей.

– Там долго не простоишь, – ответил Тревайз. – Жутко холодно.

– А мне уже начало казаться, – усмехнулась Блисс, – что ты готов остаться с ней и отложить поиск Земли. Мне не хотелось как-либо вмешиваться в твое сознание, но я боялась за тебя: искушение, которому ты подвергся, словно захлестнуло меня.

– Ты не ошиблась. Мгновение, по крайней мере, я боролся с искушением. Министерша – восхитительная женщина, я таких раньше не встречал. А ты не помогла ли, случаем, мне в этой борьбе, Блисс?

– Я много раз говорила тебе, что я не имею права вмешиваться в твое сознание, Тревайз. Ты отбросил искушение, как мне кажется, из-за того, что у тебя есть четкое чувство долга.

– Нет, вряд ли. – Он криво усмехнулся. – Ничего такого возвышенного и благородного. Я выиграл битву с искушением по одной простой причине – было ужасно холодно, а еще меня подгоняла мысль о том, что останься я, Министерша быстренько угробила бы меня. Я не выдержал бы такого напора.

– Ну, как бы то ни было, теперь ты на борту и в безопасности, – улыбнулся Пелорат. – Что дальше?

– Прежде всего – как можно быстрее уйти за пределы планетной системы в пространство, а когда окажемся достаточно далеко от солнца Компореллона, сможем совершить Прыжок.

– Ты думаешь, нас могут задержать или установить за нами слежку?

– Нет. Уверен, Министершу заботит только одно: чтобы мы убрались как можно быстрее и по возможности подальше, дабы месть «Того-Кто-Карает» не постигла всю планету. На самом деле…

– Да?

– Она верит, что кара наверняка не минует нас. Она твердо убеждена, что нам ни за что не вернуться. Это, поспешу добавить, не из-за того, что она не сомневается в моей неверности. Она не вправе об этом судить. Она имела в виду, что Земля – настолько ужасный источник бед, что любой, кто разыскивает ее, должен умереть, независимо от того, найдет он ее или нет.

– Сколько же обитателей Компореллона не вернулось с поисков Земли, что она так твердо убеждена в этом? – поинтересовалась Блисс.

– Сомневаюсь, чтобы вообще хоть один компореллонец рискнул на такое путешествие. Я сказал Мице, что ее страхи по большей части – суеверие.

– А сам-то ты действительно уверен в этом или позволил ей поколебать твои убеждения?

– Я знаю, что ее страхи в той форме, в которой она выразила их, чистейшей воды суеверия, но они могут быть не беспочвенны.

– Ты хочешь сказать, что радиоактивность Земли может убить нас, если мы попытаемся приземлиться?

– Я не верю, что Земля радиоактивна. Во что я действительно верю, так это в то, что Земля сама защищает себя. Вспомните: все материалы о Земле из библиотеки Трентора были изъяты. Вспомните: поразительная память Геи, сформированная всей планетой вплоть до гор и огненного ядра, обрывается, не углубляясь так далеко в прошлое, чтобы поведать нам что-либо о Земле.

Ясно, что Земля достаточно могущественна, чтобы сделать такое, она, очевидно, способна и заставить поверить в свою радиоактивность и, таким образом, застраховать себя от всяких посещений. Возможно, поскольку Компореллон недалеко от Земли, он может представлять для нее особую опасность, потому что здесь сильнее угроза проявления любопытства. Дениадор, хоть он и скептик, и ученый, бесповоротно убежден в тщетности поисков Земли. Он утверждает, что ее нельзя обнаружить. И именно поэтому суеверия Министерши могут быть обоснованны. Если Земля так стремится спрятаться, разве не предпочтет она прикончить нас или извратить наше сознание, нежели позволить нам найти себя?

Блисс нахмурилась и проговорила:

– Гея…

– Только не говори, что Гея способна защитить нас, – резво откликнулся Голан. – Раз Земля оказалась в силах стереть ранние воспоминания Геи, ясно, что, возникни любое противоречие, и Земля выиграет.

– Откуда тебе знать, – холодно ответила Блисс, – что воспоминания были стерты? Может статься, что просто Гее потребовалось время для формирования планетарной памяти, и теперь мы можем изучать прошлое только до периода этого формирования. И если даже воспоминания были стерты, как ты можешь быть уверен, что это проделки Земли?

– Я ничего не знаю наверняка, – пожал плечами Тревайз. – Я просто высказал предположение.

– Если Земля столь могущественна, – робко вмешался Пелорат в их спор, – и так стремится сохранить свою неприкосновенность, что толку от наших поисков? Ты, похоже, считаешь, что Земля не позволит нам преуспеть в этом и убьет нас, если понадобится. В таком случае стоит ли нам искать ее?

– Пожалуй, действительно может показаться, что мы должны все бросить, но я убежден, что Земля существует и что я должен ее найти. И я найду ее. И Гея утверждает, что, когда я твердо уверен в чем-либо, я чаще всего оказываюсь прав.

– Но как мы сможем остаться в живых, после того как найдем Землю, дружочек?

– Может статься, – сказал Тревайз полушутливо, – что Земля также осознает бесценность моей потрясающей способности оказываться правым и предоставит меня самому себе. Но я не могу быть уверен в том, что вы тоже уцелеете, и это мучает меня. Это давно не дает мне покоя, но сейчас особенно, и мне кажется, что я должен отвезти вас обоих обратно на Гею и только потом самостоятельно продолжить полет. Это не ты, не забывай, не ты, а я в ссылке. Значит, я один и должен рисковать. Согласен, Джен?

Пелорат опустил голову, подбородок его прижался к шее, и от этого его лицо стало как бы еще длиннее.

– Не скажу, что мне не страшно, Голан, но мне будет стыдно тебя покинуть. Я изменю себе, если так поступлю.

– Блисс, что скажешь?

– Гея не может покинуть тебя, Тревайз, что бы ты ни делал. Если окажется, что от Земли будет исходить опасность, Гея защитит тебя, насколько это будет возможно. И потом: я, Блисс, не покину Пела, и если он хочет быть с тобой, то я хочу быть с ним.

– Ну что же, – угрюмо кивнул Тревайз. – Я дал вам шанс передумать. Значит, продолжаем поиск вместе.

– Вместе, – сказала Блисс.

Пелорат улыбнулся и обнял Тревайза за плечи:

– Вместе. Всегда.

– Взгляни-ка сюда, Пел, – позвала Блисс.

Она вручную наводила корабельный телескоп, скорее всего, ради баловства, чтобы отвлечься от мифологической библиотеки Пелората.

Пелорат подошел, обнял ее за плечи и посмотрел на обзорный экран. В поле зрения находился один из газовых гигантов Компореллонской планетной системы, увеличенный почти до своих реальных размеров, нежно-оранжевый с более бледными полосами. Видимый с плоскости эклиптики и более удаленный от центрального светила, чем корабль, газовый гигант казался почти идеальным светящимся кругом.

– Красиво! – восхищенно проговорил Пелорат.

– А центральная полоса больше диаметра планеты, Пел, посмотри-ка.