Юрий Моисеев - Прошли глаза «Майи»

— Что делать, до сих пор каждый ураган стоит немало. Но во всяком случае теперь тысячи людей не погибают в один миг.

— Всемирная служба погоды делает свое дело неплохо… Я сейчас перечитал отрывок из священной индейской книги «Пополь Вух». Образы удивительной силы! «Ураган — это сердце небес!» Насколько проник в мышление предков этого народа фатализм! Ураган воспринимался как необходимая составляющая жизни, как само ее существо, ее главный, неизменно торжествующий закон.

— В планетарном плане это только справедливо. Кстати говоря, многие первобытные народы неплохо знали повадки стихий. Например, индейцы-карибы во время урагана вплотную приникали к земле не только для того, чтобы их не унесло, но и чтобы найти в почве воздух и спастись от удушения.

— Да, в этом приеме опыт и знания многих веков. А наука до обидного мало знала о стратегии ураганов, о тайнах их рождения и смерти, о философии ураганов, как выражались ученые-моряки. — Родионов осторожными ласкающими пальцами провел по раковине. — Как жаль, что мы слышим в ней только биение нашего пульса. И никакой информации о жизни океана.

— Ты совсем не переменился, Иван Арсентьевич!

— Я слишком много отдал точным наукам, Франсуа, и поэтому из естественного чувства протеста обращаюсь к мирам образов. В принципе, мне кажется, что образ несет в себе информацию, не сопоставимую по концентрации с научным фактом. Тем более что научная гипотеза зачастую не выходит за пределы образа. Недаром, когда хотели зашифровать опасное знание, то прибегали к образному языку. И может быть, это вообще самый верный путь к тайнам природы.

— Черт возьми, Иван Арсентьевич, не ожидал найти в тебе такого, — поискал Делонг слово, — закоренелого скептика. Так, пожалуй, можно добраться и до черной магии, колдовства и заклинаний стихий.

— Что ж, колдуны первобытных племен умели вызывать по заказу или дождь, или гром. И были даже такие священные танцы: танец Грома и танец Дождя. — Родионов непроницаемо смотрел на Делонга, а тот, хотя и давно был знаком с адмиралом, как всегда в разговоре с ним, не знал, то ли смеяться, то ли протестовать.

— Плохо только, что колдуны не умели прекращать дождь, иначе можно было бы попытаться использовать их опыт, сказал он, наконец, решив поддержать шутливый тон.

— К сожалению, мы будем вынуждены развлекаться совсем другими пируэтами и заклинаниями. Ну, хорошо! — открыто улыбнулся Родионов. — Перед твоим приходом я получил радиограмму. Нам предлагают идти на перехват циклона «Майя».

— Я уже приказал изменить курс.

— Мда… Я вижу, мой мирный инспекционный вояж снова трансформируется в разведку боем.

— На моей памяти, Иван Арсентьевич, ты всегда предпочитал штормовую погоду.

— Да, получалось как-то так, что всю жизнь я сам навлекал на себя бури. Чуть ли не на уровне некоей загадочной предрасположенности к несчастьям.

— Ну, за проделки «Майи» ты явно не отвечаешь.

— В том лишь случае, если мы справимся с ней своевременно. Только однажды в своей жизни, — медленно сказал Родионов, — я видел на юге Индии штормовую волну в десяток метров и потом много раз во сне. Убийственная была картина, хотя под защитой генераторов гравитационного поля нам ничего не угрожало.

— Однажды такая волна, если не ошибаюсь в 1737 году, пришла с Бенгальского залива в дельту Ганга и погубила ни много, ни мало триста тысяч человек.

— Гекатомба во имя сердца небес Урагана! Немудрено было нашим предкам видеть в ураганах волю беспощадных богов. Когда из Сахары, где зарождались многие атлантические циклоны, поднималась красная пыль с пресноводными диатомеями и морскими фораминиферами, вызывая к ужасу верующих «кровавые» дожди в Европе, то, например, в Лионе тамошний проворный епископ немедленно предписал своей пастве усиленные моления и пост.

— Но самое интересное, Иван Арсентьевич, это работа ученых того времени. Сколько нужно было терпения и знания, чтобы сопоставить факты, не имея в распоряжении и подобия нашей техники. Собрать красную пыль с парусов судов, стоявших в гавани Мальты, на зданиях и судах Генуи, на улицах Лиона, на поверхности снега в Тироле и на этом основании прийти к правильному выводу: ураганы зарождаются в Сахаре.

— Не мешало бы и нам, наконец, сделать правильные выводы, — бросил Родионов, вставая. — Хорошо, Франсуа, через две склянки я буду на мостике.

Легко покачиваясь на утренней зыби, «Дарума» шел малым ходом курсом на зюйд. Родионов и Делонг встречали на мостике зарю, пламеневшую, как никогда не обманывающее предупреждение, как неумолимое предзнаменование, и пульсирующие отблески надвигающейся катастрофы ложились на их загорелые лица. Спиральные гряды облаков в сотни километров длиной, подсвеченные зловещим медно-красным заревом, тянулись над ними в немыслимой высоте.

— Какая избыточная щедрость красок и как эти пурпурные завесы к лицу нашей героине! Не правда ли, Иван Арсентьевич?

— Великолепный наряд для Немезиды, Франсуа! — согласился тот, не отрывая взгляда от встающих на горизонте облачных колоннад, за которыми таилось пока еще неведомое разъяренное божество. — Пожалуй, пора запросить сводку Ураганного Центра по всей акватории.

— Есть! — Капитан крейсера произнес несколько слов в микрофон. Обернувшись, он перехватил радиограмму у матроса, поднявшегося из люка, и протянул ее адмиралу.

— Сообщение спутника.

Взяв красный листок, Родионов прочел про себя, потом вслух:

— «Полюс на 04 час. 00 мин. гринвичского времени 15 августа обнаружил вихрь циклона „Майя“ на один восемь норд, один четыре шесть ост с развитой циркуляцией радиусом около шести градусов в квадрантах норд-ост, зюйд-ост и зюйд-вест».

— Шесть градусов! Прозевали, все-таки! — покачал он головой, наклоняясь над картой с неподвижными зеленоватыми огоньками — подводными лодками дивизиона и сближавшимся с ними огоньком крейсера. Привычным жестом провел рукой по лицу.

— Передай радиограмму: «Дженни» идти в квадрант… Сообщи координаты и прогноз его пути.

— Есть! — козырнул капитан и спустился в рубку боевого поста. Вахтенному офицеру, вопросительно взглянувшему на него, он досадливо бросил: — Штормовой Иван сам будет командовать операцией. Вот не повезло, Алексей!

— Что делать, адмирал теперь не часто выбирается в океан, — примирительно улыбнулся тот.

— Немедленно радируй Ларсену. — Делонг заполнил бланк, положил его на стол вахтенного и поднялся на мостик.

Не глядя на него, Родионов негромко сказал:

— Не огорчайся, Франсуа. В этом году тебе предстоит укротить не менее десятка взбалмошных и, конечно же, очаровательных дебютанток. Может быть, правда, не таких свирепых. Или ты уже вошел в роль демиурга?