Пол Андерсон - Самый быстрый способ стать этнологом

В прохладном, слегка задымленном воздухе разносилось нескончаемое урчание машин. Служба контроля воздушных передвижений пропустила какой-то аэробус так близко от меня, что я смог заглянуть под его балдахин и увидеть, что в нем сидят пассажиры со всего земного шара и из других миров: щеголеватый лунянин, коренастый синекожий альфарец — космический работяга (я определил это по значку Братства на его одежде), работающий по найму торговец из Политехнической Лиги, не нуждавшийся ни в каких опознавательных знаках, поскольку его выдубленная под чужими солнцами кожа и выражение независимости типа «идите все к черту» на лице говорили сами за себя и заставили меня буквально вспотеть от зависти.

Квартира Рифенстолов выходила окнами на Золотые ворота. С той стороны были видны вспышки огней, слышались отдаленные лязг и шипение — это работали бригады по ремонту и реставрации древнего моста.

Бетти, тоненькая темноволосая девушка, обычно очень веселая, встретила меня у двери. Сегодня она казалась такой усталой и встревоженной, что я даже не стал заострять внимания на ее пикантно коротком халатике.

— Ш-ш! — предупредила она. — С папой сейчас здороваться не будешь. Он погружен в размышления, причем очень мрачные.

Я знал, что матери Бетти не было дома: она участвовала в записи новой современной музыкальной композиции. Отец ее был директором Оперного театра Сан-Франциско.

Бетти провела меня в гостиную, усадила на диван и бросилась на кухню варить кофе. Вскоре она вернулась с подносом, поставила его на маленький столик и стала разливать божественный напиток. На фоне прозрачной стены она выглядела, словно в рамке на картине, изображающей вечерний город, который сверкал и переливался огнями, а в небе над ним висела серповидная луна, и на темной ее стороне можно было различить пару городов величиной с булавочную головку. На всем огромном небосклоне виднелось лишь несколько самых ярких звезд.

— Я рада, что ты пришел, Джимми, — сказала Бетти. — Мне так хотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку.

— И мне тоже, — ответил я. — Ну, давай уж сначала ты.

— В общем, все дело в папе. Он страшно нервничает. Этот глупый Фестиваль…

— Что? — Я не поверил своим ушам. — Разве он не будет ставить… э… спектакль какого-нибудь земного автора?

— Придется. Мы не спали несколько ночей подряд. Я помогала ему просматривать старые записи — за несколько столетий, представляешь? — и составлять краткий обзор, а также отбирать нужные фрагменты для показа директорам. Закончили только вчера, и мне просто необходимо было отоспаться. Вот почему я не могла встретиться с тобой раньше.

— Так в чем все-таки проблема? — спросил я. — О'кей, вам пришлось рыться в старых записях. Но теперь, когда все необходимое для шоу отобрано, остается только претворить ваш проект в жизнь, разве не так? И самое большее, что еще может потребоваться, — это обработать древний язык. А запись можно поручить твоей маме.

Бетти вздохнула:

— Все не так просто, как ты думаешь. Видишь ли, они — совет директоров и официальные лица, ответственные за участие Сан-Франциско в Фестивале, — они настаивают на живом представлении.

В общих чертах я знал, о чем она говорила, а детали она объяснила мне. Фримен Рифенстол первый возродил «оперу-во-плоти». «Да, — сказал он,

— у нас есть голографические записи величайших артистов; да, мы можем использовать компьютеры для создания новых работ и произведений, с которыми не сравнятся никакие шедевры, созданные человеком. И все же ни тот, ни другой подход не только не позволят появиться новым артистам с новым видением роли, более того, они лишают человека возможности творить, а в условиях, когда Галактика затопляет нас миллионами свежих мыслей, прирожденный гений должен либо творить, либо бунтовать».

«Я вовсе не призываю совсем отказаться от технических приемов, — говорил фримен Рифенстол, — их обязательно надо использовать, но лишь там, где они требуются, например для особого эффекта. И ни в коем случае нельзя забывать, что музыка живет только в живом музыканте».

Хотя я не претендую на роль эстета, но всегда смотрю постановки Рифенстола, если есть возможность. В них действительно чувствуется душа — то, чего не могут передать никакие записи и никакие калькуляционные стимулирующие системы, какими бы совершенными они ни были.

— У нас с ним есть нечто общее, — призналась Бетти как-то раз в самом начале нашего знакомства. — В космос ведь тоже можно послать только роботов. Тем не менее люди рвутся туда, невзирая на огромный риск.

Именно после этого она стала казаться мне не просто хорошенькой.

Но сегодня она уныло говорила:

— Все было слишком хорошо. Ты ведь знаешь, папа делал современные вещи, а право заниматься всяким старьем предоставлял архивам. Теперь комиссия настаивает, чтобы он как представитель Объединения обратил должное внимание не столько на образ Человека, сколько на какую-то историческую тему, и чтобы силами оперы он поставил ее «живьем» как часть программы Фестиваля.

— Ну и что? Наверняка ему просто намекнули, так же как и мне. Кроме того, владея современными методами режиссуры…

— Конечно, конечно, — раздраженно перебила меня она. — Но неужели ты не понимаешь, что обычное представление тоже не годится? Люди сегодня приучены к восприятию в основном спектаклей в записи. По крайней мере, так считает администрация. И, Джимми, Фестиваль очень важен, хотя бы даже из-за его массовости. Если папина работа не будет иметь успеха, он может потерять контракт. Это, конечно, отразится на результатах его попыток вернуть публику к настоящей музыке. — Опустив голову, она упавшим голосом добавила: — И на нем самом тоже.

Она перевела дыхание, выпрямилась и сумела даже изобразить подобие улыбки.

— Что ж, мы представили краткий перечень своих предложений, остается ждать решения совета, а на это уйдет несколько дней… Теперь твоя очередь поведать свои печали. — Она села напротив меня и добавила для большей убедительности: — Давай.

Я повиновался, и в конце своего рассказа, криво усмехнувшись, заметил:

— Ирония судьбы? С одной стороны, твой отец, который должен поставить нечто суперэтническое (могу поспорить, они будут на ушах ходить от радости, если он, с его фамилией, сделает это в немецком духе), вот только использовать никакую технику, кроме задников, ему не рекомендуется. И, с другой стороны, я, который должен сделать нечто подобное, но только в китайском стиле, и чем зрелищнее — тем лучше. И при всем этом у меня совсем нет времени заниматься, например, созданием фейерверка или еще чего-нибудь. Может быть, нам объединить усилия?