Иван Мариновский - Электрические слезы

К полудню у смолянки начались роды во сне и незаметно для нее. Это получилось не от слабости или неосторожности, а просто сон дал тому начало в сознании спящей и она не смогла воспротивиться. Она родила глубоко спящей и без боли, и все могло кончиться пагубно для новорожденного, если бы шум верхней реки внезапно не усилился и не разбудил ее. Может быть, это было сочувствиe, речного материнства Месты или чего-то в этом роде. Так или иначе мать вовремя проснулась и отрезала пуповину острым обломком кремня. Мальчику дали имя Асен.

Местные смоляне были рыбаками и имели свой особый способ ловли рыбы: целый день, думая о богатом улове, они бросали со своих лодок соль в реку, будто солили хлеб, а на следующее утро плыли на это место, бросали сети и вытягивали их полными рыбы. Они всегда ощупывали пойманную рыбу и, если она вдруг оказывалась теплой, кидали ее обратно в воду, потому что у них бытовало поверье, что теплые рыбы подогревали мель, где росли икринки.

В 15 лет Асен начал выдалбливать себе из бревна лодку, а долото точил на заре, чтобы резец напитался утренней речной водой.

Когда лодка была почти готова, она вдруг треснула, как яичная скорлупа. Рыбаки обвинили в этом птицу, гнездившуюся на дереве, которая вообразила лодку коричневым яйцом и высидела его. Но отец Асена, человек, чьи ноги опережали мысли, долго ощупывал долото и молчал, а потом сказал, что виновато острие - оно было слишком грубым и нужно его загладить. Долото зарыли в песок, собранный с различных мест: со дна реки, с ее левого и правого берега, и высушенный в женских ладонях. Долото лежало в этом песке три года, и когда Асен снова начал делать лодку, она не треснула.

С одной стороны лодки он вырезал изображение одной стрелы, а с другой - снопа стрел. Но на самом деле они изображали вливающиеся в Средиземное море реки, похожие на стрелы. Асен мечтал доплыть по реке Месте до Средиземного моря.

- Не тогда ли мы с тобой и направились в селение? - спросил один Тони, загибая пальцы. Наверное, он cчитал века.

- Да, тогда. И проводили Асена до Средиземного юря.

- О дай мне рассказать, каким синим оно было.

Эмиль был единственным другом Асена (тоже преоюнного возраста), которому он мог позвонить и порасспросить кое о чем.

Несколько раз он тянулся к телефону, но наконец отказался от своего намерения.

Да, правда, они были давними друзьями, но даже давним друзьям не принято говорить об этом... Ему показалось лучше ворваться на кухню к Тони и попросить объяснений.

Он шагнул и, приоткрыв дверь, заглянул в щель.

Один Тони сидел спиной к нему и плакал, другой в тревоге совал ему носовой платок.

- Вот, возьми, вытрись.

- Не подсовывай мне эту синтетическую тряпку! - закричал плачущий и бросил ее в другого. И, всхлипывая, почти истерически воскликнул:

- Хочу платок из хлопка, из настоящего хлопка!

- Они сведут меня с ума, - содрогнулся Асен. - Что такое хлопок?

- Не плачь, - попросил один Тони другого и предложил опять вспоминать. Всхлипывающий Тони слегка приободрился, и они заговорили о другом его предшественнике.

- Этот Асен родился в 1172 году в одном горном селении, посередине которого было озеро.

- Зимой одна половина озера замерзала, а другая оставалась теплой даже в самые лютые морозы. Берег на теплой половине плавил льды и снега, имея во все времена года одинаковую температуру.

- Куры в селении неслись прямо на теплом берегу и через три недели шли забирать вылупившихся без их помощи цыплят.

Глаза одного Тони засверкали, но каким-то отраженным светом, явно он перенесся в мыслях далеко назад в те века, о которых шла речь. Другой Тони продолжал: - Асен прославился как знахарь. Он разделял все болезни на холодные, которые лечил теплой водой из озера, и теплые, исцеляемые холодной водой. А для третьего вида болезней собирал в горных дебрях лекарственные травы.

Через некоторое время о нем стали рассказывать небылицы.

Говорили, например, что его лекарственные травы были не обычными, а специально обученными охотиться на болезни, он натаскивал их, как натаскивают борзых загонять дичь. Говорили также, что он соткал одеяло из десятилетних трав (основа была из стеблей, а уток - из цветов и корней). Этим одеялом он укрывал больного на закате и к утру тот выздоравливал. И даже пронесся слух о том, что в 1204 году, когда повсюду как смерч пронеслась холера, только в селении Асена не умер никто. После окончания эпидемии селяне пошли его благодарить. Они решили поставить в церкви рядом с портретом ктитора и портрет знахаря, но когда специально посланные гонцы вернулись из самого Велико-Тырново с живописцем, не нашли Асена.

Он собирал рассеянную повсюду династию лекарственных трав, решив объединить ее для победы над всеми болезнями.

Но на свою беду он натолкнулся на разгромленных Калояном латинян под предводительством маршала Жофроа де Велардуен, который пожелал от Асена не возможного: раз он знахарь, пусть вернет одному его родственникурыцарю отрубленную руку. Асен ответил, что если бы можно было наращивать части тела, следовало бы наростить каждому по еще одной голове, чтобы стать мудрее и остроумнее.

Маршал схватился было за меч, но передумал, и за свою иронию Асен получил 15 дюжин ударов плеткой по голому телу. Потом его бросили в какую-то-ложбину и там он лежал ничком все лето, следя за движением солнца по теням. Он с нетерпением ждал вечера, потому что по вечерам из соседнего селения к нему приходила длинноволосая девушка. Она клала ему на раны лекарственные травы, давала поесть, а потом спешила уйти. Она любила поговорить. Не догадываясь, что Асен знахарь, она рассказывала ему о скрытой силе терновника, марены, подорожника. "Если человек чувствует приближение смерти, - учила она его, - он должен думать о чем-нибудь очень живом, потому что сильный запах живого отпугивает смерть, и она проходит мимо".

Асену нравились эти слова, а девушка еще больше.

Когда с гор начинал дуть ветер и холодало, она разжигала небольшой костер, высекая огонь кремнем, и тогда они ночевали у ее домашнего очага, потому что огонь был ее, хоть и далеко от селения, где она жила.

Она делала это умело и тихо напевала, будто песней поддерживала пламя. В конце лета Асен настолько собрался с силами, что уже мог поворачивать голову и встречать ее взглядом: девушка все время шла одним и тем же путем мимо прямых, как форели, тополей. Накануне Усекновения[Религиозный праздник 29 августа - Усекновение (отсечение) головы Иоанна Крестителя ] он спросил ее, пойдет ли она за него замуж. "У каждой возможности есть своя рана, ответила она, - и важно не попасть в рану, когда протянешь руку".