Андрей Дмитрук - Хозяева ночи

Заборский сделал несколько шагов вперед, подал руку:

— Здравствуйте, Ирина. Проходите, пожалуйста.

Почти беззвучный ответ, почти неощутимое пожатие. Она не удивилась отсутствию стола — нет опыта хождения по кабинетам. Кто для нее хозяин сухощавый, высокий, благородно седеющий, по общему признанию здорово похожий на актера Грегори Пека? Воплощение солидности и власти? Или у этой щуплой Иры, с ее бледным большеротым личиком, с печальными не по возрасту черными глазами, иная шкала ценностей?..

Вадим Алексеевич с обычной для него ненавязчивой галантностью, точно взрослую, проводил девочку до кресла под бегонией, сам сел напротив. Ира никак не решалась начать разговор — смотрела исподлобья, пальчиками с обкусанными ногтями потирала линялые джинсы на коленке. Заборский попытался помочь:

— Насколько я понимаю, то, что привело вас ко мне, связано с моей работой?

— Да, — выдавила она и заторопилась, словно боясь, что не сумеет заставить себя начать вторично. — Я слушала вас по телевизору, когда вы рассказывали о генеральном плане… и там про Шалашовку, что там построят двадцатиэтажные дома и… и…

Она снова умолкла, насупилась, опустила глаза.

— Вы, наверное, хотите узнать подробнее, что будет на месте вашего дома?

— Да… если можно!

«Проявим чуткость — не станем ей портить мнение о старших одноклассники вряд ли последуют ее примеру — минут десять уделю».

Заборский коснулся клавишей «Роботрона»:

— Вам как показать, в планиметрии или в стерео… ну, в общем, вид сверху или в объеме?

— Я понимаю, — нервно сглотнув, закивала Ира. — Покажите в планиметрии, пожалуйста.

Повинуясь уверенным движениям архитекторских пальцев, на телеэкране возник нарисованный зелеными светящимися линиями, ювелирно подробный чертеж. Его основу составляли извилистые контуры высот. Словно пень распилили поперек годовых колец и половинки развернули закруглениями друг к другу — два холма сжали в долине бывшее село Шалашовку. Мозаика усадеб раскинулась по склонам. Сверху наискось ее пересекал, не считаясь с рельефом, проспект Дружбы, проложенный по искусственной насыпи.

— Это как сейчас, да?

— Точно. А теперь заглянем в будущее.

На сеть сплошных линий лег пунктирный геометрический рисунок. Вместо уютных изгибов улиц, возникших, может быть, еще на месте древних охотничьих троп, — гигантские трапеции, лучи, многоугольники. Долина будет засыпана сотнями тысяч тонн песка, склоны исчезнут, и там, где нарисовано нечто вроде шестерен, встанут подоблачные башни.

— Вот так… Где ваш дом? О нет, нет, не пальцем! У нас все на мировом уровне. Прошу! — Вадим Алексеевич подал Ире нечто вроде толстой авторучки на проводе. — Это электронный карандаш. Можете пометить крестиком или обвести…

Дрожащей рукой поводив около экрана, девочка неуверенно нарисовала колечко, и оно тут же налилось фосфорической зеленью.

— Ага… Значит, улица Грабовского?

— Да-да… Номер тридцать четыре! — Ира подняла умоляющие глаза. Так вы его… его…

— Увы, не только его, но и практически всю улицу Грабовского. Как видите, на ее месте будет площадь с бассейном, универсам… — Заборский вызвал на экран бегающую стрелку-указку. — Дальше — летний ресторан, спортплощадки, городок аттракционов. Сейчас там всякие овраги, сорные заросли; мы их тоже уберем, конечно.

— А сносить… дома и все прочее… вы скоро начнете?

— Боитесь, что вас переселят в худшую квартиру? Или куда-нибудь далеко от друзей? Но мы тут, увы, бессильны. Это решает горжилуправление…

— Нет, — твердо проговорила девочка. — Я сказала вам неправду. Мой дом новый, на проспекте Дружбы, его трогать не будут…

— Так в чем же проблема? — суше, чем до сих пор, спросил главный архитектор и красноречиво посмотрел на часы.

— Извините меня, пожалуйста! — сказала Ира, сложив ладони перед грудью. — Мне надо знать только одно: скоро ли… когда…

— Мы возьмемся за Грабовского? («Что за черт — влюблена она, что ли? — и предмет живет именно там — нет, пора гнать — хватит изображать доброго дядю!») Могу сказать… Простите, одну минуту!

Заскакала игривая электронная мелодия, будто щипал паутинные струны оркестр гномов. Так звучал тут звонок телефона. Заборский снял одну из трубок — красную. Звонили из столицы. Его зимняя поездка в Австралию решена. К антиподам, шутит хорошо знакомый ответственный работник. Походим вниз головой, отвечает Вадим Алексеевич. Еще несколько фраз по делу, взаимные вопросы о здоровье, о семье… Гномы дают серебристый отбой.

Вернувшись под бегонию, Вадим Алексеевич не сразу вспомнил — зачем тут эта черноглазая, глядящая на него с жадным ожиданием?.. Ах, да! Был вопрос, и он обещал ответить…

— Нулевой цикл универсама мы закладываем в сентябре. Значит, через месяц начнем валить. У вас все? Ко мне сейчас должны прийти…

— Нельзя, — сказала она, медленно вставая с кресла, со страшно расширенными зрачками. — Нельзя трогать тридцать четвертый номер по улице Грабовского!..

Главному архитектору на миг померещилось, что он и в самом деле совершает какое-то преступление… но Вадим Алексеевич отогнал это странное чувство и тоже встал. Заговорил отрывисто, резко, не скрывая, что беседа тяготит его:

— Почему нельзя? Что это, охраняемый объект? Памятник архитектуры? Если охраняемый, его и так не тронут… Вот — на той же Шалашовке, между прочим! — реставрируем монастырь Козьмы и Дамиана, триста тысяч отпущено… А? В чем дело?

— А вы поверите, — задыхаясь от волнения, почти шепотом спросила Ира, — вы поверите, — если… я скажу, что там… может быть… живут пришельцы с другой планеты?

«Ну все, приехали — начиталась фантастики — раньше в старых домах водились привидения, теперь инопланетяне — к психиатру ее, что ли? сейчас начнет плакать — надо все спустить на тормозах — и вон ее отсюда, вон сию же минуту!»

— Слушайте, — сказал Заборский, усилием воли придавая тону доброжелательность. — Допустим даже, что я вам поверю. Но… Вы представляете себе, что значит — изменить план застройки, разработанный десятками архитекторов, утвержденный всеми инстанциями?! В конце концов обратитесь в Академию наук. Пусть соберут комиссию, проверят… Будет соответствующий акт комиссии — сами возьмем вашу развалюху под стеклянный колпак… Договорились? Ну, всего хорошего.

Ударили по паутинным струнам, заплясали гномы. Вадим Алексеевич с облегчением шагнул к телефону.

III

— Ой, что это?! — вскинулась Натаха, нетерпеливым жестом велев Олегу замолчать. Отсветы пламени из открытой вьюшки жутковато изменяли ее толстощекое, вполне заурядное лицо.