Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2011)

– Стой, ты куда?!

– Куда, куда… – рассеянно пробормотал Яша. – Живу я здесь…

Он попытался обойти спецназовца, но тот ударом кулака сбил его с ног.

– Лежать!!! Мордойвниз! Руки за голову! Стрелять буду!

Кулак спецназовца вышиб Яшу из музыкального эмпирея в российскую реальность. Уткнувшись носом в асфальт, он скосил глаза, увидел распростёртого рядом шофёра-кавказца, лежащий у колеса грузовика мешок с надписью «ГЕКСОГЕН», сапоги спецназовца у своего лица и сразу всё понял.

– Что ж это вы еврея от кавказца отличить не можете… – воззвал он к совести правоохранительных органов.

– Молчать! – гаркнул спецназовец. Совесть не имела никакого отношения к внутренним органам, тем более правоохранительным. – А то и за еврея врежу!

Яша благоразумно замолчал.

Наиболее благодарным зрителем спектакля оказался Портянкин. С довольной ухмылкой он то подносил бинокль к глазам, то опускал его, чтобы злорадно потереть руки. Естественно, кто заказывает музыку, тому и дивиденды капают.

Из подъезда двое спецназовцев вывели Гиви с заломленными за спину руками.

– Пачэму?! – кричал Гиви. – Я законопослушэн гражданын! Всэ документ на торговля эст!

– А это что написано? – указал на мешок сопровождавший Гиви капитан спецназа.

– Напысано?! Мала что на мэшок напысат можна! – возмущался Гиви. – Умой тёты Исабэл на сарай «хрэн» напысано! Она открыват двэр, а там дрова! Сахар в мэшок, сахар!

– Сахар, говоришь? – недоверчиво переспросил капитан. – Сейчас проверим.

Он вынул десантный нож и вспорол мешок, лежавший на асфальте. Из прорехи хлынул поток белого кристаллического песка.

– Пробуй! – приказал капитан.

Спецназовцы отпустили Гиви, он бросился к мешку, зачерпнул горсть кристаллов, запихнул в рот и, давясь, принялся жевать.

– Сладкый, как халва! – заявил он.

Капитан взял щепотку, попробовал на язык.

– Гм?.. – недоумённо повёл он плечами. Затем вскочил на грузовик, вспорол следующий мешок и приказал: – А теперь пробуй отсюда!

Когда все мешки на грузовике были вспороты и их содержимое опробовано, капитан увёл Гиви в подъезд, чтобы в квартире продолжить органолептическую идентификацию груза.

Минут через пять он появился на крыльце уже без Гиви, разочарованно махнул рукой и стащил с лица шерстяную маску. Лицо у капитана было красным и потным, он переел сладкого, и теперь его мутило, как диабетика.

– Ложная тревога. Отбой!

Спецназовцы повскакивали в бронированные микроавтобусы и умчались на той же скорости, что и появились. Будто их и не было.

– Как работают! – с завистью покачал головой Могол. – Обещал я вам иго? Получите!

Яша и шофёр неуверенно поднялись на ноги. Разочарованные зрители начали расходиться, а детишки бросились к горкам насыпавшегося с грузовика сахарного песка и принялись играться. Им давно обещали завезти в пустующую песочницу песок, и они не видели никакой разницы между сахарным песком и настоящим.

На крыльце появился Гиви.

– Вах, вах! – запричитал он, глядя на разорение. – Какой дэнги пропал! Кыш, отсэдова! – прикрикнул он на ребятишек, и они всполошённой стайкой брызнули в разные стороны.

– Кричи, не кричи, это твои проблемы! – подступилась к Гиви баба Вера. – А кто убирать будет?

– А кто мнэ дэнги вэрнёт?! – не остался в долгу Гиви.

– Нет, а кто убирать будет? – гнула своё дворничиха.

Они поприпирались минуты две, затем Гиви сунул бабе Вере сто рублей, она отстала, а Гиви вместе с шофёром принялись вёдрами таскать сахар в квартиру.

Потирая челюсть, Яша постоял немного, пытаясь вспомнить гениальную мелодию, но удар кулака спецназовца начисто отшиб память. Хренников мелодию написал, к Хренникову она и вернулась. Домой идти Яше расхотелось, да и не к чему. Он оглянулся, увидел в беседке Могола с Димой, стоящие на столике бутыль с пивом и стаканы и направился к ним.

– Что ж это такое делается? – пожаловался он, подходя. – Как что случается, так евреи виноваты…

– Выпьешь? – предложил Могол, сочувственно глядя на расплывающийся по скуле Яши синяк, и пододвинул к нему Димкин стакан.

– Выпью, – сказал Яша.

И выпил. Поморщился, потянулся к плавленому сырку, но получил по руке.

– Закусь вприглядку!

– А занюхать можно?

– Занюхать можно.

Яша взял сырок, понюхал, пожевал губами под бдительным взором Могола и с видимым сожалением вернул.

– Ещё выпьешь? – снова предложил Могол. – А то Собутыльников не пьёт, – кивнул он в сторону Димки.

Дима окончательно сконфузился.

Яша сделал вид, что раздумывает над предложением, затем согласно кивнул.

Могол налил в стаканы пиво и разбавил его под столом водкой.

Они выпили, Яша потянулся за сырком и снова получил по руке.

– Я занюхать! – обиженно протянул он, хотя про себя думал надкусить.

– Только занюхивай, – разрешил Могол. – Много вас таких, на закусь охочих! Вон, Трезвенников не пьёт, а на сырок тоже косится.

Под наблюдением Могола Яша понюхал сырок.

– Что за жизнь у евреев, – вздохнул он. – То в морду бьют, то по рукам… И всё за чужие грехи.

Не будучи Эйнштейном, ни даже Хренниковым, Яша, как и Могол, ничего существенного, кроме национальности, предъявить не мог.

– Чего жалуешься? – недовольно скривился Могол. – Вашу нацию сколько веков истребить пытались, а всё никак. А от моей великой нации только я остался. Последний.

Яша жил в доме недавно, получив квартиру в наследство от тёти Сони, поэтому о родстве Могола с великой нацией татаро-монголов ничего не знал и на всякий случай промолчал. Свежо было воспоминание о кулаке спецназовца.

– Почему? – робко вставил слово Дима. – Татары есть, монголы – тоже…

– А татаро-монголов уже нет! – отрубил Могол и так посмотрел на Диму, что ему раз и навсегда расхотелось спорить на национальные темы.

Гиви с шофёром закончили перетаскивать сахар в квартиру, грузовик уехал, и баба Вера принялась подметать. Она намела три ведра сахара вперемешку с пылью, но не высыпала в мусорный контейнер, а понесла домой.

– Самогон гнать будет! – безапелляционно заявил Могол.

– Да? – не поверил Яша.

– Точно тебе говорю! – сказал Могол, в очередной раз манипулируя стаканами под столом и опасливо косясь по сторонам. – Во, гляди, американец показался!

Из первого подъезда вышел высокий представительный мужчина в джинсах, ковбойке, бейсбольной кепке и с фотоаппаратом, висящим на груди. Поселился он в доме полгода назад и по заказу американской издательской фирмы «Эй Ти» писал книгу «Год в России, не зная русского языка». Главным условием контракта был пункт, согласно которому ему предстояло прожить год в России, не пытаясь изучить русский язык. Из-за этого, а также из-за своего имени – Харкни с американцем с первого дня пребывания в стране начали случаться казусы. Считая своим долгом представляться на американский манер вместе с названием ангажировавшей его фирмы, он белозубо улыбался и говорил новым знакомым: «Эй Ти Харкни!» На что российские граждане тут же начинали плеваться. Целых две главы Харкни посвятил столь необычному ритуалу русских при знакомстве и продолжал набирать материал для книги, грозившей в Соединённых Штатах стать бестселлером. Кто-то из доброхотов на полном серьёзе долго переубеждал Харкни, что по-русски название американского издательства звучит не «Эй Ти», а «Эй, Ты», и Харкни после некоторых колебаний решил, что изменение одной буквы не означает изучение русского языка. Основательно попрактиковавшись в произношении необычного для американца звука «ы», он научился-таки правильно говорить «Эй, ты, харкни!» Эффект превзошёл все ожидания, и Харкни посвятил этому ещё одну главу.