Елена Гилярова - Казнь египетская

— Генка, привет! У меня началась кошмарная жизнь! Я целыми днями хожу по инстанциям. От бумаг у меня уже в глазах темнеет, а конца-краю этому не видно. Я толкую чиновникам про экономичность моей модели — а они отпасовывают меня обратно во ВНИИВП, где меня уже видеть не могут. А прихожу домой — звонок за звонком, то по телефону, то в дверь, — звонят, приходят, приносят котов, кошек, котят всех мастей и еще бог знает кого, собак, волков, змей, даже крокодилов! Я превратился в подпольную контору по транспортировке животных! И все слезно молят, говорят, не знаем, что с ними делать, губить жалко, помогите… Но я, кроме кошек, никого не беру, только для крокодилов сделал исключение. С остальными животными пусть разбираются сами, мне египтян жалко. Наверно, в Древнем Египте уже толкуют о стихийном бедствии: откуда ни возьмись, на них сыплются десятки, сотни кошек, они уже наводнили всю страну и потеснили всех других священных животных.

Помнишь, в Библии говорилось про казни египетские? Невольно возникает ассоциация. До чего же люди безответственный народ! Заводят животных, а потом не знают, что с ними делать! А я должен выручать. А мне ведь ой-ой-ой как может влететь за засорение исторического пространства! Да и аппарат изнашивается.

— Сочувствую тебе, — сказал Гена. — Впрочем, у всех у вас, изобретателей, такая судьба: сначала ваши изобретения не хотят признавать, потом эксплуатируют и в хвост и в гриву. У тебя, правда, тот редкий случай, когда оба процесса идут одновременно. Но послушай, что я тебе расскажу. Я недавно разговаривал с одним археологом, который в прошлом году был на раскопках в Египте. Он рассказал, что они обнаружили в песках громадное кладбище кошек, самое старое из всех известных науке. Их поразило разнообразие видов кошек, там захороненных. Представляешь, у каждой кошки свой особый миниатюрный саркофаг. Судя по мумиям, все они опочили в глубокой старости.

В трубке послышался глубокий вздох Сережи.

— Не исключено, что это кладбище, хотя бы отчасти, возникло с моей подачи, — сказал он.

— А еще он рассказал, что в одной из гробниц, из самых заурядных, сделана сенсационная находка: там обнаружена рюмка из тонкого стекла, каких ни в Древнем Египте, ни в значительно более поздние времена делать не умели. Теперь историки ломают головы над тем, как она туда попала, и уже толкуют про утерянные секреты производства стекла…

— Где же она теперь находится? — поинтересовался Сережа. — В Каирском музее, рядом с какой-то мумией. Говорят, что это соседство очень впечатляет…

Мужчины тихо засмеялись.

— Заходи как-нибудь! — позвал Гена. — Жена принесла в дом кота, говорит, мальчишки пытались запихнуть его в мусоропровод. Такой плебей, разинет варежку и орет, орет… А мыши бегают как ни в чем не бывало. Заходи, а?

— Как-нибудь зайду, — вздохнув, пообещал Сережа.

Елена Гилярова родилась в Москве, окончила МГПИ им. Ленина, преподавала русский язык и литературу. В начале 60-х годов в наших гуманитарных вузах зарождались целые литературные школы молодых людей, зачарованных весенним ветром недолгой оттепели. Но лишь в узких кругах звучали имена Ильи Габая, Елены Гиляровой, Галины Гладковой. Стране понадобилось целых тридцать лет, чтобы их талантливое поэтическое слово вышло из подполья, из тьмы ящиков письменного стола. Годы молчания — это не годы безделья. Тихо, не выходя на поверхность печати, поэт Елена Гилярова сумела найти воплощение своему лирико-сатирическому дару в прозе, о чем наш читатель удостаивается возможности убедиться первым.