Николай Черных - Горгоны Астры

Климов попытался подняться. Вильсон помог ему.

— Есть второй вездеход… Мы прорвемся к кораблю. Втроем улетим на Агенору.

— А Джефферсон? Он ведь уже там…

— Им не преодолеть защитного поля.

«Провокация? — мелькнула у Климова мысль. — Они не смогли сами захватить корабль и теперь хотят сделать это обманом, под нашим прикрытием. А потом объявят что мы нарушили карантин, и по международным законам смогут применить к нам любые меры пресечения…»

— Я хочу видеть пилота, — сказал Климов. — Ведите меня к нему.

Он с трудом пошел к двери.

Кальтэ они встретили у диспетчерского поста. Он шел навстречу.

— Как ваше самочувствие? — спросил Климов, и опять ему показалось, что золотистые глаза пилота заглянули в него, в самую глубь души.

— Лучше, чем ваше.

— Как вы здесь очутились?

— Очнулся, никого нет. Оделся и вышел.

— Так вы ничего не знаете?

Климов коротко обрисовал обстановку.

— Значит, заговор? — произнес пилот и, повернувшись, пристально посмотрел на Вильсона. — А вы что предлагаете, мистер?

— Бежать! Бежать немедленно! — воскликнул Вильсон.

Кальтэ думал одно мгновение:

— Нет нужды торопиться.

— Как?! — запротестовал американец. Его сонные глаза тревожно забегали; оказывается, и они могли быть живыми и быстрыми. — Я ведь рискую вместе с вами. Ради вашего спасения…

— Благодарим, мистер. — твердо прервал его Кальтэ, — но мы пока останемся здесь. Вам теперь беспокоиться не о чем.

Пожав плечами, Вильсон отошел в сторону. Похоже, на такой поворот дела он не рассчитывал и теперь лихорадочно искал выход.

Кальтэ включил телерадар.

— Посмотрим, что поделывает мистер Джефферсон, — улыбнулся он Климову, взглядом приглашая его сесть рядом.

Была редкая минута затишья. Белые смерчи улеглись, и взору открылись ослепительные снежные просторы. Они напоминали заснеженную степь, но абсолютное отсутствие следов живого на них и полное молчание наводили тоску и уныние. Корабль Кальтэ на горизонте напоминал причудливо окрашенную раковину ропанга гигантских размеров. Ни опознавательных знаков, ни символических надписей на его бортах не было. Не видно было и двигателей. «Странная конструкция», — подумал Климов и тут же забыл об этом: показался, вездеход Джефферсона, который на полном ходу несся к кораблю, поднимая за собой серебристую пыль.

Кальтэ увеличил кадр: по многочисленным глубоким следам на снегу нетрудно было догадаться, что это была не первая попытка прорваться к кораблю. Вездеход несся с такой скоростью, что, казалось, еще мгновение — и он врежется в борт корабля. Но тут скорость его заметно снизилась, а за десяток метров до цели вездеход вдруг встал на дыбы и полез вверх по невидимому мосту. Поднявшись на несколько метров, он на мгновение повис в воздухе и вдруг рухнул вниз.

— Вот и все, — сказал Кальтэ и щелкнул выключателем телерадара. — Защиту им не пройти.

На затухающем экране было видно, что вездеход повернул обратно. Кальтэ откинулся на спинку кресла. Вильсон нервно заворочался в своем углу. Что касается Климова, то уверенность Кальтэ передалась и ему — он спокойно ждал. Вскоре приборы показали, что заработала автоматика приемной камеры. Джефферсон и Грэй были уже в госпитале.

— Не волнуйтесь, — предупредил Кальтэ, и тотчас пол между ним и дверью задымился, словно под пластиком включили мощный нагреватель. Изумрудный дым, расстилаясь, полз по отсеку. С легким треском в его клубах пробегали быстрые искры. А шаги Джефферсона и Грэя гремели уже совсем рядом.

«Бред», — успел подумать Климов и в то же мгновение в воздухе закружились полупрозрачные, напоминающие медуз, диски. Дверь распахнулась. Климов увидел искаженное ужасом лицо Джефферсона: американец рухнул ничком, сжимая в руке бластер. Тотчас же с легким вскриком упал в коридоре Грэй.

— Это… Что это?! — крикнул Климов, поворачиваясь к Кальтэ.

— Горгоны. Но все уже кончено, — спокойно ответил тот.

Комната снова была пуста: ни дисков, ни дыма, ни свечения. Только неподвижное тело Джефферсона осталось неопровержимым доказательством, что все случившееся — не бред и не галлюцинации. Климов оглянулся на Вильсона — тот лежал в углу с перекошенным ужасом лицом, в руне судорожно зажат раскрытый нож.

Заметив растерянность Климова, Кальтэ нахмурился:

— Провокатор. Я сразу разгадал его… Они хотели воспользоваться моим кораблем. Не удалось.

Дальнейшее биолог воспринимал смутно, как во сне: освобождение врачей, хлопоты с пораженными горгонами учеными — среди них оказалось двое сообщников Джефферсона. Еще на Астре они пытались с оружием в руках захватить результаты исследований… Вызов комиссии Интерпола на Кобос…

Потом на вездеходе Климов и Кальтэ неслись сквозь белые вихри к кораблю и наконец очутились в низком сводчатом зале в диковинных росписях.

Климов уже изнемогал от усталости — после отравления так и не пришел в себя. Последнее, что помнил — низкое ложе и желание добраться до него…

После сна освобожденный от дурмана мозг работал четко. Тело налилось прежней силой: видимо, проспал он немало часов. Биолог огляделся: он находился в том же зале, куда его привел Кальтэ. Те же росписи на стенах, тот же мягкий свет, тот же еле уловимый запах весеннего луга. Он не спеша обошел комнату, подолгу задерживаясь у каждого предмета. Он старался восстановить в памяти недавние события, связать их в единую логическую цепь. В это время в зал вошел Кальтэ.

— Мы уже далеко от Кобоса, — сказал он, с улыбкой протягивая биологу руку. — Поздравляю вас с адаптацией. Признаться, я думал, она затянется дольше. Как самочувствие?

— Чертовски голоден, — неожиданно для себя ответил Климов.

— Я приглашаю вас к столу, — рассмеялся Кальтэ. — Стол уже накрыт.

Просторная столовая была стилизована под лужайку. Низкая шелковистая трава заглушала шаги. От молодых деревьев ложилась приятная тень: легкий ветерок шевелил их листву.

— Неплохо оборудован ваш корабль, — заметил Климов, когда после обеда пилот показывал ему звездолет.

Впервые Климов видел такую конструкцию: в нем, несмотря на гигантские размеры, не было ни лифтов, ни коридоров. Из каюты можно было пасть в любой отсек, едва переступив порог единственной двери. Для Климова это осталось загадкой. Он воздержался от прямых расспросов, чувствуя, что главный разговор у них впереди.

Довольно скоро биолог освоился на корабле. Только по-прежнему не мог привыкнуть к отсутствию лифтов и коридоров.

— Все это очень сложно, — не вдаваясь в подробности, ответил пилот. — Я потом попытаюсь объяснить вам. У нас не так уж много времени, а этот вопрос, я думаю, не главный для вас.