Николай Романецкий - Ковчег на второй линии

Сквозь шум дождя донесся какой-то звук. Р. остановился, прислушался: ему показалось, что где-то крикнул ребенок. Однако больше ничего похожего на детский крик не было слышно. Лишь отдаленные выстрелы.

Он вошел в следующий подъезд, отряхнулся всем телом, словно собака, забрызгав стены и пол, и начал подниматься по лестнице: названная по рации квартира находилась на втором этаже. Преодолев пролет, обнаружил, что нужная ему дверь уже взломана.

По-видимому, в квартире побывали мародеры, потому что санитарные команды до этого дома еще не добрались. После мародеров наверняка тут делать нечего, но Р. решил на всякий случай зайти: может быть, он действительно слышал крик ребенка.

Распахнул остатки двери, ввалился в прихожую. В квартире кто-то был. Направо закрытая комната, но шум раздавался не оттуда. Р. шагнул в коридор, достал из кобуры "николаев". Шуровали на кухне.

- Гера! - донесся сиплый голос. - Я тут похавать надыбала. И водяра имеется... Вали сюда!

Через секунду женщина появилась на пороге кухни. В правой руке бутылка "Петра Великого", в левой надкушенный огурец. Увидела Р., перестала жевать, попятилась.

- Ге-е-ера-а!!! - Недожеванная зелень вывалилась из щербатого рта, скользнув по груди, полетела на пол. Крик перешел в истошный визг.

Р. аккуратно нажал спусковую скобу. Визг оборвался: пуля попала женщине прямо в рот. Р. было все равно куда стрелять, но визг мог помешать услышать голос ребенка, а руки олимпийского чемпиона по стрельбе из пистолета сами знали свое дело. Впрочем, чемпионство тоже не имело никакого значения...

Р. остановился, размышляя. Где этот Гера, которого звала не успевшая закусить дамочка?..

- Брось ствол, гнида! - донеслось сзади. Голос тоже был сиплый, но на этот раз мужской.

Р. обернулся. Гера выстрелил, пуля просвистела у Р. возле правого уха. Во второй раз Гера выстрелить не успел: маленькая дырочка во лбу, и Геру отбросило на стену.

Пистолет в трясущихся с похмелья руках не страшнее новогодней хлопушки, подумал Р., отодвинул тело ногой и вошел в комнату, где скрывался Гера.

На полу лежал трупик ребенка. Мальчик, года четыре. Разодранная рубашонка, перекошенное личико, открытый ротик, на белой шейке - темные пятна.

Р. опустился на колени. Тельце было еще теплым - Герина работа. Р. включил рацию, вызвал бригаду реаниматоров. Не дожидаясь, взялся за искусственное дыхание. Потом попробовал метод "рот в рот". Получалось плохо - слабый выдох, - но все же лучше, чем ничего. Через пару минут снаружи послышался характерный шум приземляющегося "джампера", и в квартиру ввалились реаниматоры. Белые халаты, сухие - наверное, водитель посадил машину вплотную к подъезду, использовав козырек, - в руках чемоданчики с аппаратурой. Открыли чемоданчики, склонились над ребенком, подняли, положили на диван.

Р. не стал мешать, отправился осматривать квартиру. На кухне бедлам: судя по всему, шуровала дамочка с огурцом. На столе открытая литровая банка маринованных томатов, полбуханки черствого хлеба, два наполненных прозрачной жидкостью стакана. Возле плиты - труп хозяйки, молодой женщины лет двадцати пяти. Умерла еще вчера.

Дальнейшие поиски успехом не увенчались. Ребенок был единственным.

Когда Р. вернулся в прихожую, реаниматоры еще тихо переговаривались за закрытой дверью. А двери они по-прежнему закрывают, подумал Р. Хотя прятать правду теперь не от кого. Привычка, доведенная до автоматизма. Как у любого профессионала... Однако никаких эмоций закрытая дверь у него не вызвала - просто констатация факта, не более.

Наконец реаниматоры появились в прихожей. Первый мотнул головой:

- Поздно... Необратимые изменения в мозгу... Ничего не удалось сделать... - говорил тихо, с большими паузами, выдыхаемого воздуха ему тоже не хватало.

Забормотала рация, отправляя реаниматоров по очередному адресу, и они ушли - выполнять свою функцию. А Р. отправился выполнять свою. Неудача в последней квартире огорчения ему не принесла.

Вчерашний день начался как обычно. Воскресенье, выходной. Хотя для Р. - что воскресенье, что среда. Человек свободной профессии... Зато жена, Света, дома, и завтрак готовить не самому. Правда, придется навестить дочку, посмотреть как там: зять в субботу отбыл в командировку, - но это тоже дело куда как привычное.

За окном хлестал дождь, грохотал по водостокам, и Р. достал из шкафа забытый за неделю зонтик. Потом сели завтракать - не спеша, со вкусом, как всегда по выходным. Ели омлет, говорили о бедах дочки и о надеждах, связанных с сыном, который должен скоро демобилизоваться. О звездных дождях разглагольствовать уже надоело, да и не наблюдалось их в две последние ночи. Когда перешли к кофе, в дверь позвонили, а потом и принялись стучать.

Р. открыл. На пороге Сергеич, сосед.

- Люди! Помогите! С Машей беда!..

Бросились к Сергеичу. Маша, супруга его, на полу, глаза закатываются, лицо - ни кровинки. Света - молодец, сразу схватила свой чемоданчик: врач - он и в Африке врач... Пока Сергеич вызывал неотложку, сделала Маше укол. Слава Богу, лицо у той порозовело, глаза увидели мир. Подняли Машу, перенесли в спальню на кровать, успокоили Сергеича. И тут все снова: Машины глаза закатываются, лицо белеет, вместо дыхания - хрип... Но неотложка уже прибыла. Спецы выперли Р. и Сергеича из спальни. Света осталась.

Пошли в гостиную. Там у Сергеича настенный экран: Зиночка Коваль, дикторша, вещает что-то об эпидемии, разразившейся в Новосибирске, тысячи мертвых... Не успела досказать, - вдруг! - изображение поехало в сторону, вместо дикторши стена студии, а по ушам пронзительный визг - судя по всему, Зиночкин. И сразу музыку врезали, певичка во весь экран, из современных: смазливенькая, соломенные волосы колтуном, голенькими грудками в ритм песне подрагивает...

- Боже! Что же это?! - Сергеич и сам весь бледный, но держится. Во всяком случае глаза закатывать не собирается.

И вот - зовут в коридор.

- Извините, сударь... Сердце. Ничего уже нельзя было сделать, медицина не всесильна.

Света кивает, подтверждая.

- Какое еще сердце! - взрывается Сергеич. - Да у нее мотор, как у двадцатилетней! Что вы мне тут?.. Светлана Васильевна, вы же знаете!

Спецы пожимают плечами, Света разводит руками. Молча. Медики уходят. Сергеич бросается в спальню, слышны сдавленные рыдания. Света говорит:

- Надо побыть с ним, успокоить.

Р. лезет в соседский холодильник, находит там бутылку "Столичной".

И тут откуда-то вопль. Света вздрагивает. Вопль повторяется на лестничной площадке:

- Светлана Васильевна, помогите! Мама...

Дальше сумасшедшая круговерть. Мечутся по площадке перепуганные соседи. Р. остервенело жмет кнопки телефона, пытаясь дозвониться до неотложки, на экране в гостиной нереальный серый фон, из динамиков неслыханное шипение... Света летает с чемоданчиком из квартиры в квартиру... Воет Сергеич: "Господи, за что? За что, Господи?!"