Юрий Петухов - Как там в Париже

С утра они после аперитива, а попросту говоря легкой похмелки перед плотным завтраком, посетили открывшуюся здесь международную выставку всевозможных изделий радиотехники и электроники, так сказать, сверх программы "официального визита". Глаза разбегались, особенно от бытовой аппаратуры, всяких видеодек и оптических, лазерных видеопроигрывателей, персональных компьютеров, электронных игр, магнитофонов, приставок и многого, многого другого. У стендов со спецприборами и профессиональной аппаратурой Семен Михайлович важно молчал, а Гугин цокал языком, чтото строчил в блокнотике. Пьер их не торопил и, хотя в выставке принимало участие множество фирм со всего света, он не пытался отвлечь гостей от чужой продукции, не тянул за рукав к своим стендам. Семен Михайлович обратил на это внимание и еще больше зауважал Пьера. Сам бы он вряд ли смог хранить такое хладнокровие на месте человека, желающего сбыть именно свой товар, а не чей-то другой.

- Ну что? - спросил Семен Михаилович, доверяясь специалисту Боре Гугину.

- Да почти то же самое, что у нас в Сокольниках бывает на оптовых ярмарках, так себе, - проговорил Гугин несколько пренебрежительно, играя скорее на Пьера. Повернувшись же к Семену Михайловичу, просто прикрыл глаза - выразительно и вполне понятно для того.

- Ясно, - Семен Михайлович нахмурился на мгновение, стал еще важнее и неприступнее. - Ты по сторонам-то поменьше глазей. Мы сюда работать приехали, а не развлекаться.

Гугин сделал обиженное лицо, потряс блокнотиком. После обеда их познакомили с производством. Провели по цехам, лабораториям. И те и другие были больше похожи на операционные в наисовременнейших больницах.

- Видимость одна, - крквя губы, будто про себя проговорил Гугин, - выработка почти та же, что и у нас. - Его густые темные брови за последние дни что-то приобвисли, сошлись почти у самой переносицы грустным домиком, нос обмяк, стал еще больше, а ранние залысины, казалось, отвоевали себе еще по полсантиметра. Впрочем, Гугин не унывал - он бы с удовольствием остался здесь еще на недельку, месячишко да и настолько бы, сколько дело потребовало.

- Видимость, говоришь? - Семен Михайлович округлил и без того округлые глаза, недовольно поморщился. Но в спор вступать не стал - от производства последние пятнадцать, а то и все двадцать лет он был на внушительном расстоянии.

После всех этих осмотров остались ненадолго наедине. Гугин заныл:

- Гробим время на всю эту ерунду, Михалыч! Ведь Париж же кругом, центр Европы, пуп мира всего! Про себя забыли, потом жалеть всю жизнь будем...

- Молчи, - оборвал его Семен Михайлович, - в следующий раз поедешь ты у меня, поедешь... на Конотопский филиал или в город Бердск, центр лесов и болот, гляди!

- Локти кусать будем!

- Мало тебе вечеров, что ли? Ну, Боря, зарываешься! Ты цивилизацию вкушай - да меру знай! - Семен Михайлович самодовольно надулся, а как же, и он, пусть ненароком, а стих сочинил, и очень к месту. Не уступил подчиненному и по творческой части! А про себя подумал, что надо бы людей посолиднее, постарше посылать, с такими надежнее. Добавил, как отрезал: - И не возникать чтобы!

Гугин приобиделся.

Семен Михайлович поспешил его утешить, чтоб не слишком расстраивать необходимого ему человека, кое в чем, на самом деле, незаменимого для него консультанта:

- Брось, Боря! Ну чего ты дуешься? Да мы с тобой, ежели с умом все делать, не то что на Париж, а... - Семен Михайлович призадумался на секунду, чтобы ввернуть нечто эдакое, в высшей степени звучащее, - мы с тобой на Лос-Анжелес или, скажем, Чикаго какой-никакой замахнемся! Ты думаешь, на этом "пупе" клин светом сошелся? Боря-я, весь мир объездим, что у нас-то, в богатейшем нашем... - он понизил зачем-то голос, ...государстве деньжат на командировочные расходы не найдется?! Найдется, Боря! Ведь нам все по плечу, хочешь море осушить - пожалуйста! канал надо прорубить в толще Памира прорубим, Боря, никаких миллиардов не пожалеем! все перевернем и осушим, а где сушить не будем, там затопим, Боря, верь, дорогой! Так неужто для нас с тобой, для двух таких отличных спецов, для таких хороших ребят, какой-то там мелочевки на командировку не найдется?! Все будет, Боря, не зря боролись предки наши! Все!!

Гугин с нескрываемым и всевозрастающим уважением глядел на Семена Михайловича во время всей его продолжительной речи. И чувствовал, как сам растет, увеличивается в объеме, наполняясь каким-то неведомым содержимым, будто воздушный шар. Губы его подрагивали, из глаз готовы были брызнуть слезы восхищения. Он вновь верил в своего шефа, любил его, обожал. И готов был в самом прямом смысле идти за ним на край света.

- Верю, Семен Михаилович! - с патетикой сказал он и пустил-таки слезу.

Для дальнейших словоизлияний времени не оставалось, пора было собираться. Ведь после трудов праведных полагалось отдохнуть.

Ресторанчик Пьер выбрал сам. Этому ангелу-хранителю, как убедился Семен Михайлович, можно было вполне доверять дважды он выручал их из не слишком приятных, конфузных ситуаций, берег. Семену Михайловичу и Гугину заведение сразу же пришлось по душе. И программа тоже.

...Пока Гугин с открытым ртом глазел на нахальных танцовщиц, а Семен Михайлович помимо того успевал и философствовать, незаметно пролетел почти час и все тяготы усталости, накопленные за день, незаметно улетучились.

Отдыхалось на славу! Был и сюрприз - окончив номер, одна из девиц, та, на которую Семен Михайлович особенно заглядывался, вдруг после изящного пируэта с маху плюхнулась ему на колени и легко, почти неосязаемо чмокнула в щеку у самого уха.

Семен Михайлович, надо сказать, не опешил, не ударил в грязь лицом, рдея от удовольствия и необычности положения, он довольно-таки естественно разыграл из себя эдакого полусветского льва, привыкшего к успехам у женщин. Он вальяжно похлопал девицу по голой спине, при этом на его выразительном лице с крупными чертами появился даже оттенок явной плотоядности. И все же он не счел лишним подмигнуть Гугину с таким видом, что, дескать, и мы в спектакле подыграть можем, не теряя лица, не лыком шиты, в культурных обществах и цивилизованных странах вращались, да и время ныне иное, дескать, демократичное, за что еще вчера погореть можно было, ныне в актив идет, как коммуникабельность, ныне, мол, пуританство не в моде, да что там говорить - у нас у самих на экранах телевизоров такие девочки скачут, в таком неглиже, что по лучшим мировым стандартам будет, не сомневайтесь! вот в жизнь с трудом внедряется, опыту мало, но мы же не из толпы, мы же из узенького слоя интеллигентных людей, понимаем, стало быть, и ценить по достоинству можем! Многое промелькнуло у Семена Михайловича в глазах за один лишь миг, целый фейерверк глубочайших мыслей и не менее глубоких чувств. Но Гугин недаром был доверием облечен - все понял, все уловил. И закивал восторженно, чуть не облизываясь, пожирая счастливого шефа преданными глазами.