Харлан Эллисон - Время обедать

Они выступили в путь по лишенной каких-либо признаков поверхности, приборы на груди гудели, измеряли, изучали. Они двигались плотным треугольником.

Колк, шедший впереди на вершине треугольника, шагал осторожно, его автомат раскачивался широкими дугами.

- Вы обратили внимание на почву? - спросил Крадтер.

Его голос, переданный системой связи, звучал тихо и торжественно, словно в соборе. Колк кивнул, но тут же вмешался Дембоис.

- Губка. Резина. Словно "эластичные полы" в нашем Управлении Космических Служб. Кто это сделал?

- Не знаю, - ответил Колк.

Это было последнее из произнесенного.

Планета затрепетала. Это была плавная дрожь, точно в миске со студнем. Поверхность покачивалась, пульсировала. Это ощущение стало более сильным, когда они остановились.

Потом, услышав по интеркомам отдаленный хруст и треск, они мгновенно обернулись. В полумиле от них покачнулась, накренилась и упала "Цирцея", и планета тут же поглотила ее.

Они закричали разными голосами, но в одной тональности. Смысл, крывшийся в этих криках, был одинаков. Они оказались потерпевшими кораблекрушение, выброшенными неизвестно куда и неизвестно где, срок жизни ограничивался запасом кислорода в баллонах, а корабль погиб.

И тут они осознали гораздо большую опасность. Планета оказалась плотоядной. Они поняли это слишком поздно. Поверхность под ногами вздулась пузырем и разошлась с противным чмокающим звуком.

Крики резко оборвались, пока они падали, а серебряная, безличная, эластичная поверхность сомкнулась над ними без следа.

Не осталось ничего, указывающего, что здесь только что был космический корабль и три человека.

Кругом был серый, всепоглощающий сироп. Плохо сображающих, кувыркающихся, их затягивало все глубже, силой засасывало в бесформенную утробу. Их окружала всеядная плоть. Они были ПОГЛОЩЕНЫ ЗАЖИВО!

Серая субстанция сдавливала их резиновыми объятиями. Они могли лишь слабо шевелиться. Серая поблескивающая пленка затянула шлемы. Дышалось легко, но им казалось, что не хватает воздуха. Серая безличная планета оказалась живой, весь мир являлся одним живым организмом, и они находились внутри его. Они вращались, желая, чтобы все это побыстрее кончилось, они оказались на дне бездонного сосуда и отбивались руками, отталкивались ногами, растопыривали пальцы, а глаза вылезали из орбит, глотки надрывались от криков, которые лишь грохотали в шлемах.

На мгновение в поле зрения появилась "Цирцея", но тут же провалилась вниз, еще глубже в серебристое нечто, которое жило само по себе и могло даже не заметить их гибели.

Накатила новая неожиданная волна дрожи. Они почувствовали, как планету вокруг них сводят судороги, дрожь становилась сильнее, резче, то стихая, то возобновляясь. Надежды не оставалась. Без сомнения, через несколько минут кончится воздух, и они останутся в сердце этого живого мира на века, эпохи, навсегда, а когда кончится воздух - им придется умереть. Пощипывание кожи подсказало, что пищеварительные соки планеты способны ассимилировать даже материал жестких скафандров. Все вокруг них пучилось...

Они почувствовали, как их поднимает все быстрее и быстрее, серебро вокруг начало светлеть, а затем без всякого предупреждения они - ХЛОП! - были выброшены наружу из недр планеты, как пробка на поверхность озера, и снова оказались на губчатой резине. Они были свободны.

Планета яростно содрогнулась, ее спазмы превышали всякое воображение. Людей, словно песчинок, закрутило, сбило с ног, отшвырнуло, затрясло все резче и резче. Из планеты выдавливало "Цирцею", двухсотфутовое судно, лежащее на боку, подпрыгивающее, как и они сами.

Без колебаний они отчаянно поползли к кораблю и противнулись в люк. Борясь с бесконечными толчками и рывками сумасшедшей планеты, они добрались до рубки, их тела обхватили амортизаторы, ударило пламя дюз...

"Цирцея" рванулась прочь нецеленаправленно, бесконтрольно, а люди вознесли молитвы Господу за милосердие Его, возблагодарили Провидение за чудесное избавление от неминуемой гибели.

Позади медленно успокаивалась серебряная планета, ее дрожь постепенно стихала.

Вскоре она стала, как и прежде, неподвижной и монолитной.

* * *

Крадтер был все еще белым, как мел.

- Надо вернуться и установить связь с Землей!

Голос Дембоиса дрожал.

- Эта ш т у к о в и н а чудовищна! Она опасна! Мы должны вернуться на Землю, чтобы потом очистить от нее космос!

Их остановил хохот Колка. Оба уставились на него, поскольку впервые на лице капитана появились настоящие признаки эмоций.

Истошные звуки веселья бились о переборки, звенели вокруг них, точно песчинки. Они одновременно подумали об истерии, о том, что капитана надо привести в чувство, но когда Крадтер сделал шаг вперед, Колк отшвырнул его ослабевшей от смеха рукой. Немного погодя он успокоился, тяжело отдуваясь и покачиваясь.

- Ну вы даете! С вами животики надорвешь!

Он еще раз хихикнул, но тут же его лицо сделалось жестким, голос окреп. Он внимательно посмотрел на них.

- Вы хотя бы немного умеете думать? Вы хоть сообразили, что случилось?

Они глядели на него, ничего не понимая.

- Весь путь сюда, - продолжал капитан, - вы мне долдонили, как велик и удивителен человек, - голос его был полон горечи, - что ему предназначено править Вселенной, что его ель - опекать заблудшие племена или уничтожать их, как если бы Человек был конечным продуктом живой природы, как если бы мы являлись вершиной творения. Вам даже в голову не приходило, вы просто не могли поверить, что могут существовать формы жизни, превосходящие нас.

- О чем это вы? - резко спросил Дембоис. - Вы что, совсем с ума сошли?

Лицо Колка стало свирепым, по-настоящему свирепым, когда он произнес:

- Ну вы и ослы! Тщеславные, самонадеянные ослы! Вы так и не поняли, о чем я говорю? С у п е р м е н ы, ха! Вы что, кретины, не видите - человек вызывает величайшее отвращение у всего, к чему прикасается! Эту планету от нас с т о ш н ил о!