Стив Бейн - Важнее всего на свете

— Не хочешь остаться на обед? — спрашивает он.

Джанин не отвечает. Не считает нужным.

Она запихивает кучу лифчиков и трусиков в тенниску, добавляя к этому импровизированному рюкзаку еще одну рубашку и пару джинсов. Эрни спрашивает, останется ли она опять ночевать у своей сестры. Да, отвечает она. И уже у порога задает вопрос:

— Господи, Эрни, ты спер что-то у пассажира?

— Нет, — отвечает он, немного поспешнее, всего на секунду, чем надо бы. Эрни всегда гордился своей честностью. Вы не поверите, какое множество таксистов вполне искренне полагают: если пассажир что-то забывает в машине, то, значит, растеряхе не шибко-то и нужно. И Джанин всегда заявляла, что Эрни лучше, чем некоторые его коллеги.

Но сейчас она окидывает супруга холодным взглядом.

— Откуда тогда чемоданчик?

Серебряный «самсонит» все так же лежит на диване. Ответ формируется сам собой.

— Это для тебя, — мягко и очень убедительно произносит он. — Я подумал, может, он тебе понадобится, чтобы уложить вещи.

Глаза Джанин превращаются в ледышки.

— Вот дерьмо! Проявляешь, значит, заботу, чтобы мне легче было собраться и я побыстрее отсюда выметалась?

— Нет, — все так же искренне заверяет он. — Я облегчаю тебе сборы, когда ты надумаешь вернуться.

На секунду она смягчается. Потом складывает одежду в чемодан. Эрни снова предлагает ей остаться на обед.

— Будешь работать полный день, может, и останусь, — отвечает Джанин. После чего уходит.

На следующее утро он поднимается поздно, занятый важными мыслями — о Джанин, о костюме и прикрепленном к нему таймере, — и незаметно оказывается, что уже девять, а повторный сигнал будильника битый час пищит, призывая к подъему. Некоторые таксисты занимаются извозом в те часы, которые им указывает компания, но Эрни таксует на собственной тачке, поэтому он сам себе устанавливает расписание. Частично в этом заключается его проблема в отношениях с Джанин.

Вчера, перед тем как заснуть, он сумел убедить себя, что все не так уж и плохо. Он не украл костюм у паренька. Он с самого начала намеревался его вернуть. Просто забыл это сделать. И с Джанин все не так уж скверно. Да, конечно, она кипела от ярости, но обручального кольца с пальца не сняла. У них с Эрни в этом плане разные темпераменты. Джанин очень долго копит обиды, прежде чем дать выход эмоциям, а потом долго отходит. У Эрни характер взрывной. Он быстро вспыхивает, быстро выплескивает наболевшее и быстро утихомиривается.

Но ему нравится, пусть и обусловленное, но все же согласие пообедать с ним. Жаль, что не сегодня, поскольку уже никак не получится отработать полный день. И по деньгам не наверстаешь. Он пропустил утренний час пик, а «Сокс» сегодня играют на выезде.

Эрни собрался еще подремать, когда его осенила идея использовать костюм. Вчера он твердо решил больше не связываться с этой штуковиной, но это было до того, как он проспал утренний час пик. А теперь ничего другого ему не остается. Но, разумеется, перед тем как испытать костюм в деле, он должен малость поэкспериментировать.

Он выставляет таймер на костюме точно так же, как вчера, — на две минуты, а часы по-прежнему на пять минут спешат. Но на этот раз Эрни не стал надевать костюм, он просто поднял его над головой и, нажав кнопку «Старт», одновременно слегка подбросил вверх.

Безо всякого перехода костюм оказывается на полу. Он не падал, но он там. Только что Эрни видел его у себя над головой, и вот он валяется у ног.

Ему приходится ждать пять минут до следующей части эксперимента, и за этот отрезок времени Эрни начинает беспокоиться. А если костюм радиоактивен? Возможно, ему следовало надеть свинцовый бандаж?

По истечении пяти минут Эрни на пробу тычет в костюм большим пальцем ноги. Костюм даже не шевелится. Тогда он его пинает. На неопреновой ткани и морщинки не возникает. Более сильный пинок приводит к ушибу ступни.

Просто для прикола он выливает на костюм стакан воды. Похоже, вода обтекает одежку, даже не прикасаясь к ней. На оранжевом ковровом покрытии расползается темное пятно, но ни капли воды не задержалось на неопрене. И еще две минуты, чтобы он ни делал, на костюм это не производит никакого эффекта.

К этому времени, как кажется Эрни, у него уже сформировалось достаточно четкое понимание, что это за костюмчик и для чего служит. Главное: это маленькое сокровище — конец всем его заботам. Плевать на полный рабочий день, нужно сделать так, чтобы Джанин захотела к нему вернуться, а с этой штукой он на все способен.

Эрни запихивает костюм в старую туристическую сумку и отправляется в деловую часть города. Он не включает огоньки, сигналящие о том, что машина свободна, он не раскатывает, высматривая потенциальных пассажиров, мимо госпиталя или гостиниц на Хантингтон-авеню, он даже не озаботился известить диспетчера о выходе на линию. Все его заработки — пустяк сравнительно с тем, что может дать ему загадочный костюм.

Эрни паркуется у первого попавшегося крупного магазина, заходит внутрь с туристической сумкой в руке и спрашивает пожилого мужчину за кассовым аппаратом, можно ли воспользоваться туалетом. В умывальной комнате он переодевается в костюм, устанавливает часы на час вперед, а таймер — на десять минут. Затем нажимает кнопку «Старт».

Снова тяжело дышать, а дверь открывается так, будто расположена под водой. Но зато весь магазин застыл в неподвижности. Секундная стрелка на часах не движется, а хот-доги не вращаются на своих шампурах.

Пробираясь к кассовому аппарату, Эрни ощущает, словно месит грязь на проселочной дороге в суровую распутицу. За прилавком стоит небольшой портативный приемник, но трудно сказать, что за вещь сейчас звучит из его динамика, поскольку оттуда вырывается одна-единственная нота. Старый хрыч за прилавком пялится на вырез грудастой восемнадцатилетки, покупающей номер «Космополитена» и сигареты. Глаза девицы почти закрыты — это она просто моргнула, рот приоткрыт, меж зубов растянута жевательная резинка. Руки девицы и старика застыли, кассир дает ей сдачу, и цепочка монет тянется в воздухе от его застывших пальцев к ее неподвижной ладони. Ящик кассы открыт.

Вытягивать черный пластиковый ящик необыкновенно трудно, не только потому, что он как будто приклеился к своему гнезду: просто Эрни, памятуя судьбу струйки сигаретного дыма, которую он смог разорвать на части и пустить в свободный полет, опасается задеть старика и каким-то образом ему навредить. Ему понадобилась минута, чтобы извлечь ящик из гнезда. Одна минута, чтобы огрести гонорар за целый день непрерывной работы, да и то при условии, что щедрый пассажир идет косяком. Если бы он мог использовать ногти, то подцепить стодолларовые купюры не составило бы труда, но на руках перчатки из голубого неопрена толщиной миллиметра в три, поэтому приходится использовать ребро монетки в 25 центов. Эрни забирает все три сотенные купюры и пятидесятидолларовую, оставляя в ящике лишь чеки.