Виктор Комаров - Райская ловушка

— Этому твоему роману будет недоставать главного. Человека! Ведь что такое литература? Это исследование человека. Отражение его надежд, чаяний, горестей и радостей, его борьбы за достижение поставленных целей. А если целей нет? И нет борьбы, радостей, горестей? Любое искусство неизбежно станет вырождаться. Потому что оно будет отражать вырождение человека.

— Возможно, ты и права, — протянул Горчаков. — И все-таки... А знаешь, что, Майка, — продолжил он мечтательно, — давай уйдем в отставку, переберемся на эту милую планету и проведем здесь остаток своих дней... Шучу, шучу! — Он вскочил с тахты и, подбежав к жене, обнял ее.

— Ну вот, — сказала Майя, — а то я всерьез испугалась. Нет, не хотела бы я жить здесь. Никаких целей... Ужасно!

— Ты права, — сказал Горчаков. — Все человеческое на этой планете постепенно исчезает. Стихи сочиняют машины, музыку пишут машины, детей с первых дней жизни воспитывают и обучают машины... Пожалуй, только любовь у них и сохранилась...

— Нет, — печально покачала головой Майя, — супружеские пары здесь тоже подбираются машинами. По оптимальному сочетанию нескольких сотен параметров.

Горчаков ласково посмотрел на жену.

— А как ты думаешь, нас с тобой эта машина выбрала бы друг для друга?

— Разве что по принципу дополнительности, — засмеялась Майя. — Нет, живи мы здесь — не быть бы нам вместе.

— Тогда я решительно отказываюсь от этого «райского уголка», — улыбнулся Горчаков. — Но шутки шутками, а главного мы так и не узнали. Ясно только, что эксперимент себя не оправдал. Но почему ускорился процесс старения? И отчего молодеет главный врач?

— И самое важное — как помочь? Как вывести людей из тупика? Нужны новые факты. И не будем торопиться с выводами...

Однако поспешить все-таки пришлось.

Когда на следующее утро они запросили у центрального компьютера очередную сводку, то обнаружили: процесс старения неожиданно резко ускорился.

— Странно, — задумчиво сказал Горчаков. — Странно, что это произошло сразу после нашего приезда.

— Ты опять о Базурине? — поняла его намек Майя. — Скорее всего это простое совпадение.

— Возможно, — согласился Горчаков. — Однако совпадения всегда меня настораживают.

— И напрасно. Они происходят чаще, чем ты думаешь.

— Не спорю, — опять согласился Горчаков. — Тебе лучше знать — это по твоей части. И все же я бы не откладывал разговора с Базуриным. И на сей раз предлагаю обойтись без дипломатии...

Вид у главного врача был откровенно удрученный. За прошедшие три дня он заметно осунулся, и это несколько смутило Горчакова. Если все, что здесь происходит, мелькнула мысль, совершается по воле этого человека и он контролирует ситуацию, то с чего бы ему расстраиваться? Впрочем, его могло выбить из колеи уже само наше прибытие...

— Почему же вы все-таки не сообщили Космическому Совету о сложившейся ситуации? — резко спросил Горчаков.

Базурин грустно посмотрел на землян:

— Я вижу, вы меня в чем-то подозреваете. Но если бы я...

Наступило неловкое молчание.

— Но согласитесь, — мягко сказала Майя, — ситуация, действительно, создалась необычная.

— Да, да, — торопливо заговорил Базурин, — конечно... Но если бы я сам что-либо понимал! Через два года после завершения программы у меня умерла жена. Она была математиком. Разрабатывала программу для Главного электронного мозга... Она была моложе меня. И за два года сгорела. Я думал — это расплата за колоссальное напряжение последних лет. Ведь и другие главные исполнители проекта — тоже...

— Но затем, — заметил Горчаков, — и все остальные обитатели планеты внезапно начали катастрофически стареть. Почему это вас не насторожило?

— Дело в том, что по завершении проекта в несколько раз увеличился объем информации, снимаемой автоматическими устройствами с каждого человека. В том числе — информации о психической деятельности. И у меня тогда возникло предположение: а не расстраивает ли это нормальное функционирование человеческого организма?

— Но как могут измерения влиять на организм? Тем более дистанционные? — удивился Горчаков.

— Не скажите, — покачал головой Базурин. — Вспомните, как в квантовой физике: измерение изменяет состояние системы. А некоторые ученые считают, что наш мозг — квантовая система.

— Ну, а вы сами... — начал Горчаков.

— В том-то и дело! Чтобы проверить эту гипотезу, я, пользуясь своим положением, в несколько раз уменьшил объем измерений моих собственных параметров.

— Это могло бы в лучшем случае объяснить, — возразила Майя, — почему вы не стареете в ускоренном темпе. Но никак не объясняет обратного процесса — омоложения.

— Я думал об этом, — грустно сказал Базурин. — Но ответа не нашел...

— Кажется, я догадываюсь, в чем дело, — медленно произнесла Майя. — Вы молодеете потому, что у вас есть будущее. В отличие от всех других обитателей планеты.

— Простите, не понимаю, — отозвался Базурин. — Какой-то парадокс, а я, признаться, люблю ясность.

— Когда-то один остроумный человек заметил: прошлое — это тот промежуток времени, относительно которого человек питает иллюзии, будто знает о нем все, а будущее — тот промежуток времени, относительно которого человек питает иллюзии, будто все может в нем изменить. Что же касается настоящего, то это граница, где будущее превращается в прошлое и одни иллюзии сменяются другими... Шутка, разумеется. Но во всякой шутке, как говорили наши предки, есть доля правды. Наша жизнь — это действительно непрерывное превращение будущего в прошлое. Но, что еще важнее, это и постоянное движение от прошлого к будущему.

— Не вижу связи... — растерянно прервал Базурин.

— Я хочу сказать, что настоящее — это не только продолжение прошлого, но и ступень в будущее. Если же все связи между событиями начинаются и завершаются в прошлом, а не протягиваются в будущее, если прошлое замкнуто на себя, если у человека в будущем нет ничего такого, что требует завершения, чего нужно добиваться, за что нужно бороться, то прошлое становится неимоверно тяжелым, оно притягивает, как бы отодвигается, влечет человека назад, и тогда биологический возраст увеличивается. Точнее сказать, психологический возраст.

По мере того как Майя говорила, менялось и выражение лица Базурина. Сперва он выглядел утомленным и безразличным, но постепенно складки на лбу главного врача разгладились, а в глубине глаз вспыхнул огонек неподдельного интереса.

— Значит, — взволнованно произнес он, — мое загадочное омоложение...

— Да, — сказала Майя. — Вы единственный человек на этой планете, у которого еще есть цель, задача на будущее: понять, что происходит. А чем больше у человека связей, направленных в будущее, чем оно желаннее, осмысленнее — тем биологически моложе этот человек.