Дмитрий Тарабанов - Что-то со временем и пространством

- А сами мы-то как? - заныл директор коммерческого дела. - Теперь вместо сотни бутылок у нас купят всего одну...

- Оно выдыхается! - повторил Александр, и из его уст это прозвучало как знаменитое галилеевское "Она вертится!" - Мы сделаем несколько сортов. "Двойное", "Тройное", "Четверное"... Незамысловатые названия, но как в точку!

- А если развить технологию?..

- На современном этапе науки это представляется трудноосуществимым. И средств на ресерчинг - а они нужны немаленькие! - пока нет... Машина времени проекта "Дважды в одну реку" может переносить только жидкости и только на незначительное расстояние.

Александр смотрел в зал, ждал следующего вопроса, но все молчали и как-то мило наклеено улыбались.

Победа, понял он, и тоже улыбнулся.

Потом раздал опытные образцы и окунулся в дружескую атмосферу любителей пива. И в пиво, само собой.

Александр пересек порог представительского бара в одиночестве. Оглянулся и не увидел за своей спиной никого, за исключением собственного отражения в зеркальном стекле металлопластиковой двери. У отражения в руке не было опытного образца. Стоп... Опытного образца чего? Память умалчивала. Но почему-то казалось, что опытный образец может свободно поместиться в руке, он, собственно, создан для того, чтобы занимать это почетное место...

И еще - зачем он обернулся? Кого-то ждал? Ведь он пришел в бар "Оболони" не в одиночку, а с кем-то... И чувствовал он себя так вальяжно, словно эти кто-то были не просто друзьями-сотрудниками, а, по меньшей мере, кабинетом директоров...

Хорошо хоть ни кабинетом министров, это бы уже смахивало не на легкое помешательство, а на серьезную паранойю...

Он отвернулся от двери и прошагал к стойке.

- Привет, Шукшин, - поздоровался бармен. - Что-то на тебе лица нет. Нашего налить?

- Подожди... - откликнулся Александр, чувствуя себя дезориентированным.

- Как скажешь, - пожал плечами бармен и вернулся к натиранию бокалов.

Александр почувствовал легкое головокружение и, чтобы не упасть, ухватился за край стойки.

- Погода, - посочувствовал сиреневый пиджак, с которым Александр раньше определенно сталкивался в заводской столовой.

Погода, мысленно повторил менеджер. Горько так. И только сейчас понял, что неопределенный знакомый говорил не об общем душевном состоянии окружающих, а о метеорологическом прогнозе, транслируемом по ящику, что висел над барной стойкой. Впрочем, ящиком телевизор можно было назвать с большой натяжкой, он скорее походил на экранированный поддон, новенький и широкоэкранный.

Дикторша в приталенном костюме вещала:

- Полное лунное затмение сегодня, 16 февраля, лучше всего будет видно в Харьковской и Донецкой областях. Однако и в других районах страны можно будет наблюдать редкое астрономическое явление, в промежутке между девятью и десятью часами вечера...

- Затмение посмотрим, - обрадовался пиджак. - Благо, пиво еще не скоро подойдет к концу...

Александр напрягся.

Профессиональным взглядом он выхватил марку пива, поглощаемого коллегой. Даже толстенькие пальцы последнего, закрывшие часть картинки, не помешали ему прочитать имя злостного конкурента.

"Хайникен НеверЭнд".

По телу пробежал холодок. Не только из-за неприкрытого предательства тут, в представительском баре. Было в этом "НеверЭнд" что-то загадочное...

Оттолкнувшись от стойки, Александр неторопливо прошел к красочным, заклеенным рекламными этикетками, холодильникам.

Надписи на этикетках гласили:

"Хайникен НеверЭнд". Удовольствие любимым напитком не заканчивается никогда!

"Будвайзер 24". Ровно 24 часа свежего пива из одной банки!

"Славутич: Родник". Хмельной источник в каждой банке!

"Бэкс. 20000 лье". Вечность зовет! И ключ к ней в твоих руках!

И два стенда "Оболони Инфинитив", с привычным слоганом:

"Все хорошее не заканчивается. Все хорошее только начинается".

Словом, никаких тебе "Лучших традиций реверсного пивоварения с тра-та-та года"... Самый нейтральный слоган, без претензий. А ведь...

Хм. Чего это он так взвился? Зачем чуть ногой стеклянную дверцу не саданул? Реверсное пивоварение-то "Будвайзер" придумал, еще четыре года назад...

Но все равно, как-то обидно получалось, что не мы первые. Не "Оболонь". Не он, Александр Шукшин, менеджер исследовательского отдела. Не подросший мальчик, посасывавший в детстве сгущенку и мечтающий о карьере директора молокозавода.

Возвратившись к стойке, Александр бросил бармену Коле - имя как-то само пришло на ум:

- Светлого кегового плесни.

- Решился-таки, - улыбнулся бармен и, взяв свеженатертый бокал с радиаторным кольцом, наполнил его из серебристого краника. - Сколько литров ставить?

- Четырнадцать, - буркнул наугад Александр.

Бармен пожал плечами и отстучал сумму на дистанционном калькуляторе, отчего радиаторное кольцо на секунду зажглось искорками.

- Два восемьдесят пять.

Александр расплатился.

Потягивая неубывающую горьковатую жидкость, еще хранящую привкус мокрой древесины, менеджер думал. Зачем он пришел сегодня в бар? Не выпить же? Может, кто-то назначил встречу?..

- Извините, пожалуйста. Случаем вы не... э-э-э... Шукшин Александр?

- Да, это я, - сказал искомый, оборачиваясь.

Немаленьких размеров молодого человека, запуганного и сжавшегося, словно он десять кварталов пробежал от наступающих на пяты сотрудников военкомата, Александр определенно где-то встречал. И даже эта манера грохнуться всем недюжинным весом на табурет показалась ему знакомой.

- Я вас где-то видел, - не постеснялся сообщить он.

- Да, я к вам вчера звонил... Предупреждал.

- Видел, а не слышал! - Гость Александру не нравился. Хотя про звонок он помнил хорошо - не открутиться. Придется выслушивать. Минут пять хотя бы, дл приличия. - Говорите, что вам от меня надо.

- Я хочу поговорить с вами о сублимации, - зычным голосом ввернул детина. - Знаете, это когда предмет можно немного высушить, а потом снова вернуть ему размер, окунув в воду... Ну, как кукурузные хлопья, что ли, только на более молекулярном уровне. Видите ли, все началось с того, что в детстве я очень любил сухофрукты. И однажды я взя-я-ял нашего пса Буську...

На какую-то секунду Александр представил, как иначе все могло бы сложиться. Не так. Совсем по-другому. Он даже увидел все это в цвете, прежде чем украденное воспоминание мотнулось последний раз на большом доработанном радиаторном кольце - и исчезло.

А гром, между тем, так и не грянул.

1-2 мая 2004 года