Борис РУДЕНКО - Журнал «Если» 2009 № 12

— Лакванцы традиционно не создавали для нас проблем. Мы предоставили им определенную автономию. Они платят налоги и согласились на наши скромные требования постепенного развития демократического правления и снижения количества казней. Им может подобное не нравиться, но есть и десятки других административных субъектов, с которыми мы обращаемся точно так же. Так с какой стати им выступать против меня именно сейчас?

— Это еще не все, господин. У пули впереди имеется полость – внутри стеклянного конуса. Там достаточно места для размещения любого вредоносного агента, вплоть до контейнера с антиматерией, который легко уничтожил бы Великий Дом или большую его часть. И тот, кто ее изготовил, кто запрограммировал ее проникнуть настолько далеко, мог легко сделать следующий шаг, необходимый, чтобы убить вас, а не только вашу марионетку.

Темный глаз императора смотрел на меня. И хотя он едва мог перемешаться в глазнице, у меня все равно возникло ощущение, что этот взгляд выражает сосредоточенность и внимание.

— Так ты полагаешь, что кто-то пытается мне что-то сказать? То есть они могли убить меня, но решили этого не делать?

— He знаю. Несомненно, предпринятые мною меры предотвратят вторую попытку подобного рода. Но и они об этом будут знать. Тогда зачем было все это затевать? – Я помолчал, прежде чем добавить: – Боюсь, это еще не все.

— Говори.

— Хотя пуля оказалась пустотелой, она не была совершенно пустой. В стеклянной части кое-что находилось – несколько зернышек красноватого песка или пыли. Хирурги извлекли почти все из тела марионетки и заверили: несколько оставшихся крупинок, попавших в пруд, не причинят никакого вреда кои. Я отдал крупинки на анализ, и они оказались абсолютно нейтральными. Состоят в основном из оксида железа, кремния и серы. Честно говоря, не представляю, что из этого следует. Они сходны с веществами, которые можно найти на поверхности засушливой планеты земного типа – с разреженной атмосферой, почти без погоды или лишенной жизни. Проблема в том, что под такое описание попадают десятки миллионов планет.

— А в пределах Выступа?

— Меньше, но все равно слишком много, чтобы начинать поиски.

— Я отвел руку с копией пули. – Тем не менее это наши единственные ниточки к убийце. С вашего позволения, я хотел бы покинуть Столичный Нексус и продолжить расследование.

Император обдумывал мои слова несколько секунд:

— Ты предполагаешь направиться в Выступ?

— Если честно, альтернативы я не вижу. Сидя в офисе, я могу сделать очень немногое. Лучше отправиться на прогулку. – Эта фраза, непрошеной возникшая у меня в голове, немного меня встревожила. Откуда она взялась? – Я хотел сказать, господин, что на месте я смогу работать более эффективно.

— Я это ценю. Но я ценю и то, что ты невероятно важен для меня

— и не только как друг, но и как мой ближайший и самый доверенный советник. Я очень привык к тому, что ты всегда рядом, в стенах Великого Дома. И зная, что ты неподалеку, я могу спокойно спать.

— Я буду от вас всего в нескольких гиперпространственных прыжках, господин.

— Разрешение я, конечно, даю – разве я тебе когда-нибудь отказывал? Но береги себя, Меркурио. Даже думать не хочу о том, как стану обходиться без тебя.

— Сделаю все, что в моих силах, господин. – Я помолчал. – Мне надо еше кое о чем вас спросить, господин. Что делать с Вратсой?

— А что ты про него скажешь?

— Мы подвергли его мягкому допросу. Он ни в чем нам не признался, но я не исполню свои обязанности должным образом, если не

а скажу, что мы можем применить и другие методы – просто убедиться, что он от нас ничего не скрывает.

— Если честно, каково твое мнение?

— Думаю, он совершенно невиновен, господин – он лишь действовал по сценарию, который для него кто-то написал лет тридцать пять или более назад. О причинах своих поступков – и о том, кто за ними стоит, – он знает не больше, чем та пуля. Но если вы полагаете, что можно будет чего-то добиться, если…

— Если подвергнуть его пыткам ради очень слабой вероятности, что он сможет нам о чем-то рассказать? – По его тону было ясно, что он об этом думает.

— Я и не предполагал, что вы такое одобрите, господин. Насколько я могу судить, пользы от этого будет примерно столько же, сколько от наказания шенка за то, что тот натворил позавчера.

— Большую часть последнего тысячелетия я потратил на внедрение гуманных принципов в более варварских уголках моей империи. И самое малое, что я могу сделать, так это жить, соблюдая собственные моральные стандарты, разве не так? – Вопрос был риторическим: господин не дал мне времени ответить. – Выведи Вратсу из Великого Дома – он и сейчас является угрозой для безопасности, хотя и не знает, почему сделал то, что сделал. Но я не желаю, чтоб его сажали под замок или наказывали. Найди ему какую-нибудь работу во внешних садах. Пусть присматривает за рыбами. И если кто тронет хотя бы волосок на его голове…

— Не тронет, господин, пока здесь распоряжаюсь я.

— Очень хорошо, Меркурио. Я рад, что мы смотрим на веши одинаково.

Я покинул Великий Дом через день, как только убедился, что предпринял все необходимые меры для обеспечения безопасности императора в мое отсутствие. От опоясанного лунами сердца Столичного Нексуса через гиперпространство к Корональным государствам и далее, к нечеткому периметру Лакванского Выступа – шестьдесят тысяч световых лет всего за несколько дней. Пересаживаясь с корабля на корабль, я неизбежно привлекал к себе внимание. Поскольку мне требовались полномочия Великого Дома, чтобы проводить расследование в Выступе, путешествовать инкогнито не представлялось никакой возможности. Поэтому я облачился в полные имперские регалии и приложил все усилия, чтобы важность моей миссии была осознана.

Но сколько дополнительного внимания я бы привлек, если бы они поняли, кто я на самом деле?

Выгляжу я как человек, но фактически я робот. Моя плотская оболочка имеет толщину всего два-три сантиметра. А под этой живой наружностью таится прочная броня разумной машины.

Императору это, разумеется, известно, равно как и горстке его ближайших советников. Но для большинства случайных наблюдателей и даже для людей, которые большую часть жизни провели в Великом Доме, я всего лишь еше один человек, эксперт по безопасности, хотя и странным образом приближенный к императору. А тот факт, что я служу ему уже десятки тысяч лет – один из наиболее строго охраняемых секретов Блистательного Содружества.

Я редкость. Никого не удивишь роботом, но я нечто большее. Я настоящая мыслящая машина. Считается, что подобных мне существует меньше миллиона – немного, если принять во внимание миллиард миров Содружества и бесчисленное количество обитателей его планет и лун.