Владимир Шитик - Скачок в ничто

      Капитан пришел в себя на каменистом обрыве, и первое, что увидел, — это обеспокоенное лицо склонившегося над ним Саватеева. Шибанов покачал головой.

      — Тебе плохо? — с тревогой спросил Саватеев.

      — Теперь уже нет. — Шибанов сел, подвигал плечами, пошевелил руками, восстанавливая утраченную власть над своим телом. И рассказал, что ему показалось.

      — Думаешь, и с Корзуном было так же?

      — Уверен.

      — Тогда почему он не рассказывает? Скрывает или не помнит? — спросил Саватеев и поморщился, так неприятно было подозревать друга. Спохватившись, он добавил убежденно: — Не помнит!

      — Да! — Шибанов принял его последнее предположение без сомнений. — Значит, должно еще произойти что-то такое, что стирает следы из памяти. Я обязан вернуться на берег, Павел. Один. Без роботов.

      — Не торопись. Нужно подготовиться. В костюм вмонтируем несколько миниатюрных киноаппаратов и передатчиков. Если ты что-либо и забудешь, они зафиксируют. И, возможно, сообщат твои координаты, если сумеют пробиться сквозь толщу воды.

      Все повторилось сначала. Только теперь за Шибановым наблюдал и Корзун. Шибанов зашатался и закричал: “Выключи робота!” Космонавты видели, как он закружился в немыслимом танце. В шлемофонах было слышно прерывистое дыхание Сергея, словно он с кем-то боролся. Затем обессилел и упал. Море ласково обмывало его прозрачный гермошлем. Корзун рванулся было на помощь, но Саватеев удержал его и шепнул:

      — Смотри!

      Неподалеку от берега из моря вдруг выбросился султанчик. Похожий на фонтан, он постоял на месте, затем всколыхнулся, словно под дуновением ветра, и превратился в вихрь, с каждой секундой набирая силу и все глубже вкручиваясь в воду. Вскоре на месте вихря образовалась воронка метров двадцать в диаметре. Ее стенки продолжали вращаться слева направо, пока не оголилось дно. Тогда одна сторона воронки, ближайшая к берегу, вытянулась узким длинным языком, лизнула песок и возвратилась на место, захватив с собой распростертого на берегу человека.

      Добыча словно удовлетворила море. Оно стало успокаиваться и минуты через три затихло.

      — Что скажешь? — спросил Саватеев и пожалел об этом. Корзун стоял неподвижно, с побледневшим лицом.

      — А? — вздрогнул он. — Все вылетело из головы.

      — Скоро обо всем узнаем. — Саватеев говорил намеренно бодрым тоном. — Мне кажется, что море волновалось только с этой стороны, чтобы забрать Сергея.

      Станции наблюдения вскоре подтвердили догадку Саватеева.

      — Это очень важно, — оживился Корзун. — Во всем этом есть какой-то смысл.

      — Не будем спешить с выводами, — остановил его Саватеев.

      Тем временем проворные роботы пригнали гидроплан. Затем собрали здание, где люди могли бы отдохнуть, установили там пульты и экраны приборов наблюдения.

      Минуты текли медленно, складываясь в еще более медлительные часы. И никаких вестей от Шибанова.

      — Не пробиваются радиосигналы, — констатировал Саватеев.

      — Я об этом думал. — Корзун взглянул на часы. — Минут через двадцать сигнал должен быть. Автозонд вырвется на поверхность.

      — Ты молодец, Вася!

      — Один срок уже миновал, — вздохнул Корзун. Саватеев растерянно притих.

      Сообщение пришло с опозданием на пять минут. Короткое, словно обессиленное. Автоматы “Памира” и радиомаяков запеленговали автозонд. Он сделал передачу на расстоянии в сто восемнадцать километров.

      Через несколько минут гидроплан был уже над районом, отмеченным пеленгаторами. Однако Корзуна, отправившегося на поиски, ожидало разочарование. Ни на поверхности, ни в глубине воды ему не удалось заметить ничего существенного. Толща воды скрывала в себе тайну.

      — Плохо, — сказал Саватеев, выслушав Корзуна. — Сергей находится где-то очень глубоко, а там чудовищное давление. Человек не выдержит.

      — А как же я? — возразил Корзун.

      — Будем ждать, ничего другого нам не остается.

      Темнело. Небо покрывалось тучами, черными, как сама ночь. Подул ветер. Сперва слабый, он постепенно разгуливался, вынося из теснин облака пыли. Начался дождь, он хлестал водяными каскадами по тонким металлическим стенкам временного пристанища космонавтов. Наступала ночь, шквальная, ливневая.

      Саватеев увеличил яркость экранов, наблюдавших за берегом. Он увидел узкую береговую полосу, неподвижных роботов, прикрепленных тросами к столбу на обрыве, а в нескольких шагах от них — бурлящее море, посылавшее на берег волну за волной.

      Саватееву даже за надежными стенками стало не по себе. А каково Шибанову, если он еще жив?

      — Мое время прошло. — Корзун словно прочитал мысли товарища.

      — У него аварийный запас кислорода. — Утешение было слабым, и сам Саватеев не очень в него верил, но иного не было. — Отдыхай, Вася, потом сменишь.

      Порывы ветра участились, перешли в беспрерывный гул. Приглушенный звукоизоляцией стен, он был монотонным, нагонял сон. Саватеев включил метроном. Звонкие секунды наполнили помещение тревогой. Это беспокоило, заставляло все время быть настороженным. Саватеев, сидя в кресле, внимательно вглядывался в экран.

      Стихия лютовала. Волны уже захлестывали одинокие фигуры роботов, пытаясь сорвать их с места. Однако они стояли как вкопанные. И так час, два… Чтобы не заснуть, Саватеев то и дело мотал головой.

      Вероятно, он все-таки прозевал что-то. Потому что когда раскрыл глаза, то левого робота на месте не оказалось. Динамик резко крикнул: “Человек в море!” И второй робот бросился в волны.

      Они выбрались из воды вместе с Шибановым. К зданию он дошел сам, держась за роботов. Обессиленный, он бросил лишь: “Потом, потом” — и заснул на ходу.

      Очнулся Шибанов часов через двадцать. Снова была ночь. Снова за тонкими стенами их временного жилища неистовствовал ветер, с гор катились водяные валы. Но это уже казалось несущественным. Люди снова были вместе. Космонавты собрались возле проектора. Пленки уже были проявлены.

      — Вначале я расскажу, что сохранилось в памяти, — предложил Шибанов, — а то пленки могут сделать ненужную мне подсказку.

      Шибанов держался совсем иначе, нежели Корзун, более уверенно. Это и удивило, и обрадовало Саватеева.

      — Когда я пошел к берегу во второй раз, — начал Шибанов, — то примерно знал, что меня ожидает. Как только закружилась голова, я не стал противиться чужому воздействию и сразу упал на песок, стараясь не шевелиться. И это оказалось правильным. Голове стало немного легче, и мне удалось кое-что увидеть. Помню, как меня смыло водой, как потащило по поверхности, как я стал проваливаться вглубь. Вот тогда в воде я почувствовал какое-то движение. Не течение, а что-то другое, ограниченное узкими рамками. Ты, Вася, вспоминал про рыб. Возможно, это были они. А может, и иные существа. Вокруг меня все время бурлил водоворот, и хотя в гидрокостюме был воздух, он не держал меня, я продолжал опускаться все ниже. Меня удивило, что было достаточно глубоко, а давления воды не ощущалось. Я испугался. Сделал попытку вырваться, и в этом была моя ошибка… Снова закружилась голова, и я провалился в небытие и очнулся только на берегу. Если бы не роботы, то неизвестно, что со мной было бы. А теперь давайте посмотрим пленки.