Наталья Лазарева - Зеленый дождь

Павел опять подумал о зеленом дожде и о спине медбрата Василия впереди.

- Как же ты живешь? - словно бы и поверил Василий - Не знаешь ни своего имени, ни года рождения, ни адреса. Да любого пустяка.

- Ну, не так буквально. Ты же многое можешь предсказать точно. Особенно абстрактные, общепринятые вещи. Что через пять лет будет девяносто пятый год, что девяносто шестой будет високосным. Да мало ли. И что весна придет, ты ведь тоже точно знаешь. Вот и я о прошлом прямо или косвенно кое-что знаю. Потом я веду картотеку. Записываю все, что будет нужно в настоящий момент. Настоящий момент - это наша общая с тобой точка. Я пот помню, например... Ай, ну ладно! - Павел замолчал, закинул руки за голову и потянулся, тут же почувствовав, как впилась в спину плохо оструганная спинка скамейки.

Павла лечили. Разноцветными таблетками, беседами, ваннами. Иногда приходила мать и приносила что-нибудь вкусное. Он располнел и побледнел. На прогулках часто беседовал с медбратом Василием, и с некоторых пор тот перестал таскать ему таблетки. Павла выписали, когда молодая листва покрылась пылью и затерялись в лесу бумажки от весенних пикников. Медбрат Василий проводил Павла до ворот и махнул рукой на прощанье.

Институт, из которого Павел все же ушел, действительно, перевели в новое здание. Дело об аварии все тянулось и тянулось, вызывали свидетелей и выявляли последствия. Ромашин уволился. Мясоедова выбрали председателем месткома.

Потом, поздней осенью, этот день все же наступил, и Тина Игорьевна потеряла кошелек. Ее кто-то толкнул, и кошелек, маленький, красный, расшитый пластмассовым бисером, отлетел в угол на грязную плитку пола, к осколкам молочных бутылок. Тина вспомнила о кошельке и громко закричала, что ее обокрали. Именно тогда Павел обернулся, посмотрел вокруг себя, увидел что-то красное в углу и нашел кошелек Тины. Она всплеснула руками, пересчитала деньги в кошельке, подняла на Павла круглые глаза, заулыбалась, распустив веерочки морщинок. И тут же затащила Павла к себе выпить кофе и отпраздновать находку.

Тина Игоревна была небольшого роста, похожая на плотно набитую куклу, которую крепко обтянули бледной, в веснушках кожей, предусмотрев при этом довольно правильные формы. По утрам, проснувшись, она часто вспоминала, как в прошлой жизни ездила с мужем за город на лыжах. И как он шел рядом с ней и нес ее лыжи. Это было очень важно, чтобы кто-то шел рядом. Она даже говорила, что совсем недавно хотела все бросить и поехать на курорт. И рассказывала, что с мужем они разошлись оттого, что не было детей.

По тому, как Тина жила, Павел понимал: тяжело ей оглядываться назад, вновь ощущать неровности прошлой жизни, свою обиду на мужа. И Тина жила там, где не болело: между воспоминаниями о прошлом и страхом перед возможным будущим одиночеством. Но в этом скромном пространстве она умела устраиваться уютно и тепло. Павел вдруг обнаружил, что совершенно пропали мучительные мелочи, скачущие, как блохи, из прошлого в будущее: сдал белье в прачечную - нужно через две недели взять обратно, сносился каблук сходить в мастерскую, взять справку в домоуправлении. Тина и работу Павлу нашла подходящую, на складе. Там помнили и думали за Павла другие. Павлу стало спокойно. "Перевернутые" вспоминания уже не были такими острыми и тревожащими, как раньше, но бережно грели изнутри.

Однажды Павел, будто в шутку, предложил Тине свои предсказания. "Нет-нет! - тут же отмахнулась она. - Терпеть не могу гаданий и даже снов никогда не гляжу". И Павел поразился при этом, какие у Тины круглые, честные, детские глаза. Даже морщинки вокруг глаз разгладились, подчеркивая их детскую бесхитростность. Тина терпеть не могла откладывать деньги и даже заранее, на завтра, готовить еду.

В первые месяцы жизни с Тиной Павел развлекал себя тем, что изучал свои старые записные книжки. Их было несколько, потрепанных, исписанных телефонами, адресами, фамилиями или просто короткими уменьшительными именами. Глядя на каждое новое имя, он старался вспомнить, встретятся эти люди в его будущем или нет. И слишком уж часто оказывалось, что нет. С некоторых пор чтение старых записных книжек стало тяготить Павла. Он не знал, отчего навсегда расстался с тем или этим. Уж но сделал ли им в своем прошлом чего-то плохого? Только что полученный удар - открытое будущее оборачивается в эти минуты потерями. Книжки начали мучить Павла. И тогда он стал прятать их подальше, но иногда снова натыкался...

Все плюсы и минусы, которые у Павла были наоборот, как-то пригрелись на новых местах. Дни стали настолько похожи друг на друга, что близкое будущее и прошлое совсем слились. Но жить все равно было можно, потому что иногда приходило воспоминание о зеленом дожде, который еще впереди. Памятные даты порой забываются, поэтому Павел постоянно хранил при себе заветную перфокарту с датой зеленого дождя.

Путь от дома до магазина был по-прежнему привычным, коротким и спокойным. Плыл сизый дымок над улицей, шуршали шины, спешили прохожие. Как по команде взмывали над ними к небу сизые дворовые голуби. В серый будничный поток автомобилей ворвалась вдруг, как фальшивая нота, черная "Волга", увитая розовыми лентами. "Волга" бежала лихо, да вдруг замешкалась на противоположной стороне улицы, возле магазина. Расторопный молодой человек с лентой через плечо выскочил из нее и побежал деловито к винному отделу. Гости и черно-белый жених тоже вылезли, чтобы размять ноги. Жених повернулся, и Павел увидел улыбку медбрата Василия. Вихор на его макушке уже не торчал, он был тщательно приглажен, а может, и приклеен. Какие-то толстые, обтянутые трикотажем тетки обступили Василия, нежная рука в облачно-белом рукаве и с широким кольцом на пальце тянулась к медбрату из окна "Волги", и Павел стал испуганно хлопать себя по карманам, отыскивая перфокарту с заветной датой. Нашел наконец. Число там стояло сегодняшнее. Павел прижался спиной к стене дома, он пытался понять, что же происходит. Стена холодила спину, Павел отстранился от нее. Стремительно и беспечно неслись по улице машины. Убегала свадебная "Волга", за ней летела по воздуху розовая лента. Скучно ему уже не было. Но почему же он ошибся с зеленым дождем?

Павел увидел знакомый номер автобуса, подумал, что давно не навещал мать, и вдруг представил ее такой, какой она запомнилась с детства, заметил киоск мороженого и вспомнил вкус маленького эскимо на палочке, ощутил ту беспечную уверенность в себе, что почувствовал после первой получки. И еще он вспомнил, что его старый, еще со студенческих лет, приятель, который теперь заведует кафедрой, недавно предлагал зайти к нему по поводу работы. Воспоминания о прошлом вернулись, как давно потерянные родственники. Выплыли из глубины имена, которые он - вспомнилось и это встречал в записных книжках, нет, он никого не подвел, просто пути разошлись. Плюсы и минусы вернулись на свои места. Но уже другими. Надо было жить по-новому. Не так, как в прошлом. И в том, которое только что кончилось, и в прежнем, обычном для всех.