Альбер Хигон - Снант - это не смерть

Мы, Мериллийские Гипнойты, пишем именно таким образом. Чтобы потом прочесть запись, я должен буду взять снова кусочек кристалла и обводить им волнистые линии, которые сейчас выводит словно сама собой моя рука. Все записанные на шкуре мысли начнут одна за другой рождаться в моем пустом мозгу, хотя в то время я не буду владеть ни одним человеческим языком. Таг поможет мне и во всем остальном. И тогда я смогу воссоединиться со своими братьями.

* * *

Я пишу. Вот как я оцениваю сейчас свое положение, в котором окажусь после пробуждения, пройдя через снант: я нахожусь на планете Рама-Толин III, известной как Альзан. Сейчас - 820 год эры слуг Властителей. На этой планете ткань континуума на редкость непрочна, и мы, Мериллийские Гипнойты, имеем возможность проникать в находящиеся вне времени пузыри. В них, увлекаемые потоком времени, мы перемещаемся по оси времен. Это окажется первой из моих способностей, которую нужно будет восстановить, чтобы выжить.

После того как я заблудился в плохо знакомой мне области пространства, карта которой к тому же была весьма нечеткой в памяти О'Билли, моего тага, я был захвачен врасплох полицией Биологических Чисток - гончими Властителей. Я надеялся найти пузырь, чтобы бежать в отдаленное будущее, но заблудился, оказавшись в усеянной кристаллами пустыне северного континента планеты. Мне удалось на какое-то время скрыться от преследователей благодаря помехам, излучаемым башнями Арнидов; потом, когда меня едва не схватили, я спасся только благодаря их прямому вмешательству. Эти башни, величественные сооружения, о которых никто ничего не знает, кроме того, что в них невозможно проникнуть и их невозможно разрушить, иногда умирают по неизвестной причине, как бы сами по себе. Никому не ведомо, что это такое: машины? живые существа? нечто иное? Вероятно, Арниды принадлежат невероятно отдаленному будущему...

Мне все же удалось отыскать убежище - нечто вроде пещеры под развалинами мертвой башни. Эта полость - настоящая машина для производства вневременных пузырей. Они постоянно появляются передо мной - то небольшие, красноватого или оранжевого цвета, то побольше, белые с голубоватым оттенком. Большинство из них стремительно уносится в будущее или, образуя неправильные гроздья, беспорядочно перемещается в завихрениях неопределенности, откуда их время от времени выхватывает бешеный поток времени. Но все они слишком легкие, слишком хрупкие и поэтому сразу же лопаются, как только я пытаюсь забраться в них. Таг буквально подыхает от жажды. Но я все равно выберусь отсюда! Рано или поздно мне попадется более прочный пузырь, чтобы унестись на нем - не знаю куда. Может быть, в далекое будущее? Или даже в закрытое будущее?

Кем все-таки оно закрыто от нас? Что за неумолимый враг преграждает нам путь во времени, о великий Черный Свет! Кто этот враг? Ведь ни слуги Властителей, ни адепты Солнечного Коня не имеют нужных для этого знаний!

Я пишу.

Я пытаюсь вложить в каждую линию как можно более глубокий смысл. Представляю, насколько все это покажется мне странным потом, когда я... И все же я не боюсь. Мне нечего бояться. Ведь снант - это не смерть. Это, скорее, подлинная надежда человечества, надежда всех разумных, всех мыслящих во всей Галактике, в Вечности. Каждый Мериллийский Гипнойт в любой момент существования может подвергнуться снанту - естественному или патологическому, случающемуся под воздействием страха, страдания или болезни. Выживание пораженного снантом и его возрождение зависят, помимо всего прочего, от доброй воли их соплеменников, их братьев по крови. Каждый Мериллийский Гипнойт уверен, что хотя бы раз за свою жизнь обязательно окажется беспомощным, ничего не помнящим, словно потерявшийся ребенок. Но такое может случиться и пять, и десять раз... Наша зависимость от других членов рода, от братьев и сестер несравненно больше, чем у любых других разумных существ, не знающих снанта.

Поэтому все Мериллийские Гипнойты связаны исключительно тесными узами. Доверие и дружба, неизбежно царящие в нашем обществе, делают его самым гуманным во Вселенной, во всех временах и пространствах, начиная с момента появления разума и кончая восстановлением господства Солнечного Коня - скорее всего, даже далеко за этими пределами. То, чего так недостает другим разумным, чтобы построить справедливый мир, мир без ненависти и насилия - это именно ощущение постоянной тесной связи каждого с каждым в радости и горе, чувство зависимости друг от друга. Мы выше человека благодаря снанту.

Мы олицетворяем собой будущее. Я, Тельм Ангул, Мериллийский Гипнойт, всего лишь пешка на доске судьбы. И все же моя жизнь невероятно важна для всех остальных. Вот почему я не должен бояться, вот почему мне нужно верить в спасение...

Я пишу.

III

Я пробуждаюсь.

У меня возникает ощущение, что мир, в который я попал, будет не слишком-то приветлив со мной, и это предчувствие преобладает даже над мыслью о том, что я существую.

Но существую ли я на самом деле, жив ли я?

Постойте, но вот я провожу рукой по лбу, вот я протираю глаза. Осматриваюсь...

Неожиданно мозг пронзает мысль: я жив, в этом можно не сомневаться. Снант - это не смерть.

Я пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь. Медленно, неторопливо оглядываюсь. Вот таг, этот толстый малыш, я помню его. Его губы покрыты язвами, потому что он лизал кристаллы Альзана, и он еще не успел отрастить шерсть на морде.

Но что-то кажется мне ненормальным. Он... его положение... таг находится в клетке!

В этот момент я испытываю совершенно незнакомое ощущение. Слышу отдаленное бормотание, проникающее в мои уши. Постепенно шум усиливается, приближается. Мне кажется, я начинаю различать... Да, это гул множества голосов. Вокруг меня говорит сразу целая толпа.

Я прислушиваюсь. Сильно кружится голова. Горло стискивает спазм, и я невольно зажмуриваюсь от ужаса. Но я помню: главное - не бояться. Снант - это не зло, это единственная надежда человечества.

Надежда! Но я совершенно точно знаю, что мир, в который меня занес поток времени, поразительно негостеприимен. Падение в пышущий жаром колодец продолжается; кружится голова, тошнит, судороги скручивают меня, словно тряпку, которую отжимают сильными руками. Неожиданно я понимаю, что лежу на кровати в комнате с холодными металлическими стенами. Я один. Мне очень плохо. Я то и дело проваливаюсь куда-то. И я ничего не помню. Я даже не знаю, кто я такой. Я не могу сказать, человек ли я, и даже не знаю, что это такое человек. Весь я сплошной комок боли, все мое существо - олицетворение страха. Мне кажется, что мучения длятся бесконечно долго.

Таков снант.

И вот я - снова я. Муки продолжались гораздо меньше времени, чем я опасался. Впрочем, по неизвестной причине - я не могу ни понять ее, ни вообразить - я подвергся только частичному снанту. Мое третье детство будет гораздо менее продолжительным и намного более простым, чем второе, пережитое после невероятно тяжелого снанта, сопровождавшегося полной амнезией, в подростковом возрасте.