Ларри Нивен - Молот Люцифера

Тим смущенно рассмеялся.

— Мне что, исполнить на бис?

— Ну… вот что вы будете делать, если вы высадились на Луне, и тут выяснилось, что куда-то потеряли программу исследований?

— Хм… Не знаю. Я слышал, конечно, что у высаживающихся на Луне бывают некоторые трудности…

— Ладно, пускай вас это не беспокоит, — сказала Маурин. — Сейчас вы не на Луне, так что наслаждайтесь.

Очищая улицы от смога, вдоль холмов Лос-Анджелеса дул сухой и горячий ветер, известный под названием «Санта Анна». В рано наступивших сумерках танцевали огни уличных фонарей. Гарви Рэнделл и его тень Лоретта катили в зеленом «торнадо» с открытыми стеклами. Приятно: летняя погода в январе. Доехали до особняка Суттеров. Гарви притормозил машину возле одетого в красную куртку слуги-парковщика. Подождал, пока Лоретта отрегулирует на лице тщательно отработанную улыбку. Они вместе проследовали через огромный парадный вход.

Сцена — обычная для вечеринок, устраиваемых в Беверли Хилз. Сотня людей рассыпана промеж маленьких столиков, и еще сотня собравшихся кучками. Музыкальный ансамбль в углу наигрывал что-то веселое. Прилипший к микрофону певец наглядно демонстрировал всем, в каком он экстазе.

Поздоровавшись с хозяйкой, они разделились. Лоретта нашла себе собеседников, а Гарви по самой многочисленной группе засек расположение бара, где и получил свой любимый двойной джин с тоником.

Рикошетом до него доносились иногда обрывки разговоров. «…Понимаете, мы запрещаем ему заходить на белый ковер, и получилось так, что кот стоял в самой середине этого ковра, а пес, как часовой, ходил, карауля, по периметру…»

«…и вот, на сиденье прямо впереди меня в самолете — прекрасная юная цыпочка. Просто потрясающая цыпочка, хотя все, что я мог видеть — это ее затылок и волосы. Я уже начал подумывать, как бы это ее снять, и тут она оборачивается и говорит: «Дядя Пит! А вы что здесь делаете?..»

«…парень, это здорово помогает! Когда я звоню и говорю, что это член комиссии Роббинс, я как бы заново сдаю экзамен. С тех пор, как мэр научил меня, у покупателя больше нет права выбора. А также права на ошибку…»

Все эти кусочки и обрывки профессионально укладывались в памяти Гарви: он занимался телевизионной документалистикой. Не слушать он не мог, хотя ему и не хотелось слушать, действительно не хотелось. Окружающие его люди нравились ему. Иногда ему даже хотелось иметь такой же образ мышления, как и у них.

Он огляделся, высматривая Лоретту, но она была недостаточно высока ростом, чтобы выделяться в этой толпе. Зато его взгляд наткнулся на высоко взбитую неправдоподобно-оранжево-рыжую прическу Бренды Тей, с которой Лоретта говорила перед тем, как Гарви направился к бару. Расталкивая локтями желающих выпить, он двинулся в сторону Бренды.

— Двадцать миллиардов баксов — и за все это мы смогли лишь прогуляться по скалам! На эти проклятые ракеты доллары — миллиардами! — текут как вода меж пальцев. И зачем мы на них столько тратим, когда за такие деньги мы могли бы получить…

— Кучу дерьма коровьего, — сказал Гарви.

Джордж Суттер обернулся в изумлении.

— О, Гарви… Привет!.. Вот и с «Шаттлом» то же. Именно то же самое. Деньги просто утекают сквозь пальцы…

— Эти деньги уходят не на ветер, — чистый, мелодичный громкий голос прервал разглагольствования Джорджа, и игнорировать его было невозможно. Джордж остановился на полуслове.

Гарви посмотрел на нее — эффектную, рыжеволосую, в зеленом вечернем платье, оставляющем плечи открытыми. Ее взгляд встретился с его взглядом. Гарви первым отвел глаза. Затем улыбнулся и сказал:

— Ваши слова означают то же, что и «кучу дерьма коровьего»?

— Да, только более обоснованно, — она усмехнулась, а Гарви, вместо того, чтобы убрать улыбку, продолжал ухмыляться. Она тут же бросилась в атаку.

— Мистер Суттер, НАСА не тратило на «Аполлон» деньги, предназначенные для улучшения производства скобяных изделий. Мы оплачиваем и исследования, направленные на улучшение производства скобяных изделий, для этого есть свои деньги — и есть скобяные изделия. Деньги же, затраченные на знания, не есть деньги, утекшие, как вода сквозь пальцы. Что же касается «Шаттла», то это — плата за то, чтобы попасть туда, где мы можем познать нечто действительно важное, и плата эта не так-то уж и высока…

Руки Гарви игриво коснулись женское плечо и грудь. Должно быть, Лоретта. Это и была Лоретта. Он протянул ей порцию спиртного — свой полупустой бокал. Она начала что-то говорить, но он жестом призвал ее к молчанию. Возможно, чуть более грубо, чем обычно, но ее протестующий взгляд он игнорировал.

Рыжеволосая знала свое дело хорошо. Если точно подобранные доводы разума и логики можно считать выигрышем — она выиграла. Но к тому же она выиграла и нечто большее: на нее были обращены взгляды всех мужчин. И все они слышали ее протяжный и медленный южный говор, подчеркивающий каждое слово. И слышали ее голос, такой чистый и музыкальный, что всякий другой на его фоне казался бормочущим и заикающимся.

Это неравное состязание закончилось тем, что Джордж обнаружил, что его бокал пуст, и удрал в направлении бара. С торжествующей улыбкой девушка повернулась к Гарви, и он кивнул ей в знак приветствия.

— Меня зовут Гарви Рэнделл. А это — моя жена Лоретта.

— Маурин Джеллисон. Очень приятно. — На полсекунды она нахмурилась. — А, вспомнила. Вы были последним американским репортером в Камбодже. — Церемониальный обмен рукопожатиями с Гарви и Лореттой. — Не ваш ли вертолет был сбит при охоте за новостями?

— Даже дважды, — гордо сказала Лоретта. — Гарви на себе вынес оттуда пилота. Нес его пятьдесят миль по вражеской территории.

Маурин степенно кивнула. Она была моложе Рэнделлов лет на пятнадцать, но, похоже, прекрасно умела владеть собой.

— А теперь вы здесь. Вы, наверное, местные?

— Я — да, — сказал Гарви. — А Лоретта — из Детройта…

— Большущий городище, — механически заметила Лоретта.

— Но я-то родился в Лос-Анджелесе, — Гарви не мог позволить Лоретте сказать о себе хотя бы половину правды. — Мы — здешняя редкость: местные уроженцы, туземцы.

— А чем вы теперь занимаетесь? — спросила Маурин.

— Кинодокументалистикой. Обычно — кинохроникой.

— А кто вы — я знаю, — с неким благоговейным замешательством сказала Лоретта. — Я только что видела вашего отца, сенатора Джеллисона.

— Верно, — Маурин задумчиво посмотрела на супругов, затем широко улыбнулась. — Вот что. Если вас интересуют новости, то здесь есть кое-кто, с кем вам не помешало бы встретиться. Тим Хамнер.