Наталья Егорова - Джайв на антиграве

Толпа загудела. Антон поймал себя на том, что тоже подался к помосту, не отрывая глаз от искаженного лица проповедника. Он не чувствовал, как впиваются ногти в судорожно стиснутые ладони, как конвульсивно дергается синяя вена на шее. Горящие глаза профессора-фанатика пронизывали его обвиняющим взглядом.

– Те из вас, что променяли землю на дарованный монстрами полет, что ублажают их своими танцами - разве они сами достигли высот? Они тоже получили милостыню и радуются, будто получили по заслугам. Кому нужны эти танцы: разве нам? Разве людям?

– Нет! - взревела подогретая толпа. Винг ощутил поднимающуюся в нем волну ярости - созвучную чувствам окружающих, но направленную совсем на другую цель.

– Они не знают, зачем это зрелище пришельцам, но и не хотят знать! Они готовы служить им бездумно за саму возможность полета. Но знают ли они, к чему ведет их танец? Что ждет их в конце?

– Нет! - всколыхнулась толпа, прижимая Антона к грубым доскам помоста.

– Что ждет их, доверившихся пришельцам?

– Смерть!

Винг взлетел вверх в стремительном прыжке, еще не успев осознать собственные намерения. Сознание фиксировало лишь рваные кадры: совсем рядом лицо Обличителя, почему-то не испуганное, лишь удивленное. Кулак, смачно врезающийся в это лицо, отброшенное тело неуклюже пытается подняться с колен.

– Убийца! - он не понимает, что это сам он хрипит, силясь вырваться из чьих-то стальных рук. Не видит, что несколько амбалов, перепоясанных ремнями силовой полицейской брони, заслоняют его от беснующейся толпы. Его взгляд фокусируется лишь на лице проповедника с прижатым к разбитому носу платком. Кровь капает на худую руку, но профессор не замечает этого, рассматривая агрессора с серьезным любопытством.

Его оттащили в темноту коридоров - уже безвольного, обмякшего и не столь уверенного в вине Бенгли. Без сопротивления выволокли на улицу под моросящий дождь. Сунули в руку пластиковую карточку.

– Профессор просил вас зайти завтра в семь вечера по этому адресу, господин Винг.

Охрана испарилась, оставив Антона в растерянности. Ведь он как будто нашел виновников происходящего? И что же все это значит?

Это значило маленькую гостиницу: крохотные комнаты, занавески в цветочек. Перед Антоном сидел не Обличитель уже, а профессор Франц Бенгли, чудак, занимающийся никому не нужной наукой. Мятый серый костюм совершенно преобразил его. Да и мог ли этот тихий обходительный человечек казаться одержимым фанатиком? Винг чувствовал, что истина ускользает от него.

Подливая гостю ароматного чая, профессор продолжал негромкий монолог. Антон избегал смотреть в глаза собеседнику, смущаясь его распухшим, багровым носом, но голос обволакивал искренней убежденностью.

– Вы считаете хэекати мудрыми благодетелями - вы и вам подобные, не обижайтесь, Винг, вас действительно большинство. Но вы за собственным благополучием не хотите видеть последствий. Вы знаете, что человеческая наука почти не развивается за последние годы? Конечно, это можно списать на нецелесообразность: зачем изобретать велосипед, если вам уже подарили самолет?

Бенгли укоризненно заглянул в собственную чашку.

– Впрочем, и велосипед может иногда пригодиться. Но остаются ведь определенные области, где приложение ума необходимо. Да вот взять хотя бы изучение самих хэекати: ведь за два десятка с лишним лет мы практически ничего о них не узнали. Смутно соотносим их способ передвижения с принципами антигравитации, но другие особенности их физиологии нам неизвестны. Стыдно сказать, мы не знаем даже, чем они питаются. И питаются ли вообще.

Получив приглашение, Антон решил было отправиться в полицию и, вывалив перед служителями закона все свои подозрения, заручиться их поддержкой. Но по зрелом размышлении от этой идеи отказался: слишком беспочвенными выглядели догадки. Он пришел один и был совершенно обескуражен тем, что его усадили пить чай и завели неспешную беседу.

Правда, как раз на интересующую его тему.

– А знаете ли вы, Антон, - доверительно продолжал Бенгли, - сколько молодых людей нынче стремится заниматься не наукой, уж бог с ней, с наукой - просто деятельностью, связанной с умственными усилиями? Конечно, вы этим не интересовались. А между тем, на математическом факультете в этом году конкурс составил одного человека на восемь мест, вы можете себе такое представить? Никто не хочет быть даже элементарным техником. Какой смысл разбираться в принципах работы двигателя, если можно запустить туда робота-ремонтника. Какой смысл учиться лечить человеческий организм, если достаточно проглотить универсальную таблетку. Вы когда-нибудь были у врача-человека, Винг?

Это звучало чудовищно, но было похоже на правду. Антон неуверенно качнул головой:

– Может быть, в детстве...

– Может быть, - легко согласился профессор. - Но так и во всем. Зато сейчас все подряд занимаются искусством, зачастую не имея понятия о канонах и предшественниках. Да нет, - замахал он сухими руками, наткнувшись на взгляд танцора, - это неплохо само по себе, но тенденции... Вот ведь и вы не стали учителем или, скажем, врачом. Вы пошли в спорт. Но вы вот о чем подумайте: а вдруг антиграв ваш перестанет действовать. Что еще вы умеете делать, Антон?

И уставился на него совиными глазами. Винг почувствовал, что комната уплывает куда-то: участившиеся случаи отказов антиграва - не говорит ли это о том, что действие подаренных человечеству механизмов ограничено? Да нет, ерунда, во всех этих железках давно разобрались, и нынче автоматы человеческих заводов штампуют безупречные копии.

Но автоматы тоже подарены пузырями.

– А меня вот что интересует... Да вы берите печенье, здесь изумительно готовят. Так вот, интересно знать, что хэекати находят в спорте. В вашем спорте, в частности. А ведь находят что-то, раз они неизменно присутствуют на всех, даже самых мелких состязаниях. Вы не находите это... наводящим на размышления?

Профессор, безмятежно прихлебывающий чай, так не вязался с образом предводителя секты, что Винг не выдержал:

– Скажите, но ваши проповеди...

Бенгли дребезжаще рассмеялся.

– Проповеди, да. "Свободное человечество". Несколько чересчур агрессивно, вы считаете, правда? Но это действительно хорошая возможность выпустить пар для тех, кого угнетает присутствие на Земле хэекати. Вы же видели: вокруг полно полиции, риска никакого. Людям просто нужно излить напряжение, может быть, страх. Кто знает, не будь у них такой возможности, на что направилась бы их агрессия?

– Вы извините меня, профессор?

– Я не сержусь, молодой человек, хотя подобная встряска в моем возрасте... Я, кстати, люблю наблюдать ваши выступления. У вас что-то случилось с женой, правда?